Вот черт попутал, ей хотелось стукнуть Джеймса за то, что он вывел ее из равновесия.
А Джеймс и сам себя готов был побить за то, что получилось с ней, но привычек, выработанных жизнью, сразу не переделаешь. Но что же это она так близко принимает все к сердцу? Могла бы уже понять, что он не хотел этого. На нее он был тоже зол.
У нее было ведь достаточно времени, чтобы как-то дать ему понять, что она о нем думает, но ведь ни слова не слетело с ее губ до сих пор. А он никогда в жизни не чувствовал себя так неуверенно, как сейчас. Единственное, в чем Джеймс был уверен, – он был для нее столь же желанным, как и она для него. Но он знал слишком много женщин, чтобы не понимать, что это не имело ровно никакого значения, когда речь заходила об их истинных чувствах.
Истина же была в том, что она не хотела выходить за него замуж. Так она сказала своим братьям. Так она сказала ему. Она собирается иметь от него ребенка, но все равно по-прежнему наотрез отказывается выйти за него. Обстоятельства вынудили ее быть с ним, и все, что она делала с тех пор, привело его к убеждению, что она просто тянет время и выжидает случая снова сбежать от него. И сейчас у нее появится желанная возможность подпортить ему настроение. Но он не хотел срывать зло на ней. Надо бы извиниться перед ней… Как же, будет он извиняться.
– Не думаю, что брат в такой час дома, – обратился Джеймс к Добсону.
– Сэр Энтони сейчас в «Найтонс-холле», я полагаю, он там упражняется на боксерском ринге.
– Мне бы сейчас на немножко туда. А леди Рослинн?
– В гостях у графини Шерфилдской.
– Графини? А, ну да, не так давно на подруге Рослинн женился Эмхерст. – Он встретился взглядом с Джорджиной, прежде чем добавил: – Бедняга. – И с удовлетворением заметил, что выражение озабоченности на ее лице сменилось гневом. – А мой сын в школе, Добсон?
– Его на неделю исключили, милорд, но сэр Энтони направил жалобу директору, и его светлость маркиз рассматривает сейчас этот вопрос.
– Хотя он наверняка виноват во всем. Бездельник несчастный. Нельзя его на несколько месяцев оставить…
– Отец!
Джорджина обернулась и увидела, как молодой человек буквально слетел вниз по лестнице и врезался в кирпичную стену, которую представлял собой ее муж и, очевидно, его отец, хотя такой вывод не был само собой разумеющимся. Парень выглядел куда больше чем на семнадцать лет, по внешности он был ближе к ее возрасту, чем к своему. Из-за роста? Ростом он был с Джеймса, но не столь широк в плечах. Он выглядел скорее худощавым, однако видно было, что в плечах он раздастся. Он смеялся, очутившись в медвежьих объятиях Джеймса, и она с самого начала увидела, что в нем не было никакого сходства с Джеймсом, хотя и нельзя было отрицать, что он так же красив.
– Так это случилось? – расспрашивал его Джереми. – Ты так быстро вернулся. Ты решился вести плантацию?
– Нет, – ответил Джеймс. – Я нашел себе агента, он займется ею, вот и все.
– Значит, ты можешь опять засобираться в обратный путь? А ты соскучился по мне?
– Ну-ка, убери улыбку со своей физиономии. Мне кажется, я предупреждал тебя, чтобы на тебя не было жалоб?
Парень с укоризной взглянул на Добсона – тот с порога выдал его, но каяться не собирался, и вновь на лице его появилась широкая улыбка, как только он обратил его к отцу.
– Очень уж хорошая девочка была. Что мне было делать?
– А что же ты сделал?
– Просто нам было очень приятно друг с другом, вот и все. Ну, они неправильно все истолковали, когда обнаружили эту девочку в моей комнате, а я сказал им, что она сама пристала ко мне и без скандала не хотела уходить.
– И они поверили твоей болтовне?
– Директор не поверил. |