Федор с трудом сел, опираясь спиной на стену и помогая себе связанными ногами. Кровь продолжала струиться из раны, несмотря на перевязку, сделанную Сердюковым. Сторож побледнел, видимо, силы его покидали.

– Черт с вами! Ваша взяла!

Глава тридцать третья

Почувствовав теплое пожатие руки Андрея, Аполония встрепенулась. Он жив, он слышит и понимает, он узнал ее и дает знак.

Теперь у нее есть надежда, есть смысл бороться.

– Вы поднимете Андрея наверх, в пансион, и только тогда я подпишу часть бумаг.

– У вас нет выбора, вы не можете диктовать нам условия, – рявкнул Резаков, которому уже надоели проволочки.

– Что ж, если мы останемся тут, мы все погибнем. Я имею в виду себя и мужа.

Лека, не забывай, ты не единственная наша наследница. К тому же полиция, Сердюков вернутся, начнут искать. Вам не удастся так просто получить пансион и деньги.

Резаков нахмурился. Блефует или действительно может так поступить?

– И потом, – продолжала Аполония, – как я могу быть уверена, что после подписания документов, вы не уничтожите нас?

– Послушай, Поля! – сказала Лека.

Странно слышать в таких обстоятельствах свое домашнее имя!

– Хорошо, мы поднимем Хорошевского. Ты подпишешь часть бумаг, и мы отправимся с тобой в город к нотариусу.

Андрей же останется в пансионе под присмотром Огюста. Ты, разумеется, можешь приставить горничную в помощь. Скажешь, что произошла нелепая история.

Андрей Викторович случайно, по детскому недомыслию, – полез в незнакомую пещеру и заплутал. С трудом вышел, местные жители подобрали и принесли обессиленного.

А если ненароком Сердюков ваш заявится, так вы ему то же самое скажете и от ворот поворот! Ну а после заявите, что идея ваша оказалась несостоятельной, пансион себя не оправдал, вы разорены и закрываетесь. А дальше поселитесь неподалеку от столицы и скромно будете коротать свои дни. Ты уже учительствовала в земстве, тебе не привыкать. А Андрей Викторович уж вряд ли теперь на что сгодится.

– Естественно, мы не оставим вас без внимания, – добавил Резаков. – Но я полагаю, что теперь, когда вы получили хороший урок из-за своего упрямства, вы поймете, молчание – залог вашей жизни.

– Хорошо, пусть так и будет, – решительно сказала Аполония и перевела взгляд на мужа. – Ведь сможете донести его на себе?

Резаков отдал догорающий факел Леке и взвалил себе на плечи бесчувственное тело. Они снова устремились в туннель. Аполония могла только иногда подхватывать голову мужа, которая болталась как у тряпичной куклы. Резакову с трудом удавалось тащить Андрея. Некоторое пространство приходилось преодолевать ползком!

Только бы выбраться наверх из этой преисподней, только бы опять увидеть свет!

После мучительно долгого пути вышли к тому месту, где началось путешествие Аполонии по подземелью. Она увидела кривые, наскоро выбитые ступени и поняла, что там, наверху, заветная дверь. Дверь, за которой ее уютная комната, мягкая и теплая постель, окно с комнатными цветами, солнечный свет.., и искореженные мертвые тела. Резаков, поправив тяжелую ношу на плече, полез первым. Лека помогала ему, поддерживая тело Хорошевского. Последней лезла Аполония, которая почти ничего не видела, так как факел сгорел, а единственный тусклый фонарь держала Лека. Резаков, тяжело дыша, приблизился к началу спуска. Пошарил рукой, видимо, искал поворотный механизм для открывания потайной двери. Раздался едва слышимый щелчок. Аполония узнала этот звук. Она иногда слышала его, но абсолютно не придавала значения. Думала, что в печке догорает отсыревшее бревно.

Аполония замерла внизу, за сестрой.

Прямо перед ее носом находились ботинки Леокадии.