Я четвертый раз отбывать пришел.
В дальних бывал, везде «вором в законе» сидел. Нигде не встречал, чтобы на целую зону всего шесть воров было. Кого тут винить, если сами мы виноваты…
Один из присутствующих, коренастый, молодой парень с озорными глазами, насмешливо перебил меня:
— А ты откуда взялся такой, что нам уроки читаешь, мы сами потолковать можем, — он обвел черными глазами всех своих товарищей и, как бы ожидая поддержки, спросил у Бесфамильного: — Видать этому жеребцу на шее веревку узлом не затягивали?
Я поднялся с места и, не сказав ни единого слова, вытащил из кармана охотничий нож. Открыл лезвие и, подчеркивая свое бесстрашие, бросил его в кучу грязного белья. Потом в мгновение ока схватил парня за грудки и сильным ударом в живот свалил. Подобрав нож, сел на свое прежнее место и как ни в чем не бывало, сказал:
— Слушать будем одного. Меня будете звать «Черный». Расулу можно верить, свой парень. Тоже «вором в законе» будет.
Расул промолчал, только часто глотал слюну, чтобы смочить пересохшее горло.
Участники сходки, посмотрев друг на друга, потупились.
Авторитет на этот раз был завоеван.
Тетрадь пятая
После сходки, на которой мои расчеты оправдались, я направился к начальнику отряда. У него находились еще двое заключенных, которых я не знал.
— Я пришел, что надо? — спросил я грубо.
— Добрый вечер! Кажется, мы еще не успели поссориться, здороваться полагается. Бригадир сейчас покажет ваше место. Утром выйдете на работу в гараж. Определили вас учеником моториста, — как ни в чем не бывало ответил мне начальник отряда.
Я тут же повернулся к двери, но Дильбазов остановил меня и тепло спросил:
— С чего мы с вами начнем?
— Как с чего? — с возмущением вмешался в разговор заключенный с нарукавной повязкой. — Известно с чего. Соберем совет коллектива и до отбоя ему такую баню устроим, чтоб вся дурь из него с потом вышла. Не поможет — в штрафной изолятор послать, чтоб горячка прошла.
Начальник отряда не отрывал проницательного взгляда от лица бригадира Балаева, будто впервые видел глубокий шрам над его правым глазом.
Второй заключенный, по фамилии Леус, лениво усмехнулся.
— А что думает наш председатель?
Леус, сжав рукой и без того короткий подбородок, не спеша процедил:
— При чем тут горячка? Это зря. Перед нами человек. Давайте потолкуем практически: многих ли исправил штрафной изолятор?
Я презрительно посмотрел на заключенных.
— Больно уж много у вас советчиков, гражданин начальник. Покойной ночи!
Я повернулся, чтобы выйти, но Дильбазов снова остановил меня.
— Нож оставьте у меня, он вам не нужен, — сказал он.
Это было неожиданно. Поборов минутную растерянность, я ответил:
— На пушку берешь, начальник!
— У нас с вами много встреч впереди, — ответил старший лейтенант спокойно, — успеете еще притворяться. Положите нож на стол.
Я неожиданно потерял самообладание.
— Вон какие руки у тебя длинные, обыщи!
Я с ненавистью смотрел то на бригадира, то на председателя совета актива. Это было их рук дело, только их!
— Возьмите, гражданин отрядный, — я положил на стол охотничий нож. — Если я захочу, у меня будет другой. Но у вас со мной ничего не выйдет! Так и знайте.
— Покойной ночи, — попрощался Дильбазов с бригадиром Балаевым и Леусом.
После минутного молчания он обратился и ко мне:
— Вы свободны, гражданин Пашаев. Бригадир выделит вам место…
Я провел эту ночь, как уже прочно обосновавшийся на новом месте жилец. |