|
На голове у Ольги был белый шерстяной платок, она куталась в котиковое манто, душистое и мягкое. Альберто взял ее руки в свои. Он ждал: – Это третий раз, Ольга, – последний… Что хотел от нее этот незнакомец с изможденным лицом, орлиным носом, горящими глазами… Что знала она о нем? Что он знал о ней? Ольга подумала, что если безумная идея последовать за ним… Ей надо будет укладывать чемоданы, ей, может быть, придется вставать чуть свет, чтобы успеть на самолет… С этим незнакомцем. А Агнесса? Бедная маленькая Агнесса… Элизабет… Разве военный имеет право связывать себя с женщиной, да еще с женщиной такой репутации, как у Ольги? – То, о чем вы думаете сейчас, Ольга, не имеет значения, – Альберто склонил к ней свое пылающее лицо. – Вы устали… Скажите мне, что это только потому, что вы устали, а не потому, что я вам не нужен! Скажите мне «до завтра». – До завтра… – сказала Ольга. – Но вы не можете знать… Альберто целовал ей руки, он был не в силах оторваться от этих рук, таких теплых, несмотря на сильный мороз. – Идемте, – сказала она и взяла Альберто под руку. Они пошли бок о бок по широкому шоссе, маленькие фигурки, затерявшиеся среди бескрайних полей. О чем они говорили? Они удалялись так быстро, что слов нельзя было различить. В домике тетки Марты их, казалось, не ждали, даже не заметили их отсутствия. Жених с невестой – Рожэ и Мари – поднимались и спускались по лестнице, выходили в маленький лунный сад с черными скелетами деревьев, возвращались, принося с собой белый туман, танцевали, шептались… Ив, Серж и Патрис спорили, пили. Расстроенный Дэдэ сидел молча, неуклюжий, как персонаж с лубочной картинки, и только поглядывал на дверь. Наконец она открылась: появились Ольга и Альберто. – Уже четвертый час, дети мои, – заметил Серж, – не пора ли домой? – Подожди, Серж, подожди! – Патрис разошелся. – Сейчас мы выпьем горяченького. У вас еще есть время… так грустно расставаться… – Тогда скорее, и поехали! – У Ива прикрытые очками глаза слипались от усталости. Они снова сели за стол. – Мы все вместе… – сказал Дэдэ. Он просто констатировал факт, но никто не засмеялся. Еще раз выпили за здоровье каждого. И за здоровье президента Коти тоже: раз имеется совсем новенький президент, его надо спрыснуть… Ели с аппетитом. Это очень вкусно – холодная индюшка с салатом. – Остается только продекламировать наш прощальный гимн… – Песню надо петь, – Граммон Недвижимщик встал, одним прыжком одолел лестницу и вернулся с гитарой. – Это мой сюрприз, напоследок… Он настроил гитару, откашлялся, запел было… остановился… – Волнуюсь, – сказал он. – Я попросил одного венгерского товарища положить это на музыку… Дело ответственное! Песня то ведь не простая… Он опять откашлялся: – «Гренада, Гренада…» вы подхватите хором. Не подведите меня. И вполголоса, робко, он начал… Мы ехали шагом, Мы мчались в боях И «Яблочко» песню Держали в зубах. Ах, песенку эту Доныне хранит Трава молодая – Степной малахит… Он спел все куплеты полностью. Остальные подхватывали хором: Гренада, Гренада, Гренада моя. Но последние строфы они спели все вместе, теперь они уже запомнили мотив, и всем им захотелось петь… …Я хату покинул, Пошел воевать, Чтоб землю в Гренаде Крестьянам отдать. |
