Заработанные деньги широко тратили. Не копили. А зачем? Кому? Племянникам Оське с Васькой? У них свои родители есть.

Хорошая машина радовала, разнообразила желтую жизнь. Среди пустыни вдруг появился мираж и так же исчез. Был и нет. И снова песок, колючки, гонимые ветром, верткие змеи. Что там еще в пустыне…

Алла не осуждала Манукяна и не завидовала. На зависть нужны силы, энергия, а у Аллы аккумулятор сел. Энергия не вырабатывалась. Ей было все равно.

Джип двигался со скоростью шестьдесят километров в час. Впереди – Кольцевая дорога. Еще сто метров – и можно перестраиваться. Посмотрела на часы. У нее в запасе уйма времени. Можно не торопиться, расслабиться. Алла включила музыку: мужской голос пел очень хорошо. Но вдруг…

Толчок… Темнота… Медленный полет в черном космосе. И ничего.

Нуль.

В стороне стояла «Газель» с развороченным рылом. Значит, «Газель» столкнулась с джипом лоб в лоб. Откуда она взялась? Потом на суде выяснится: «Газель» подсекла какая-то неопознанная шестерка. «Газель» вильнула вправо, выехала на встречную полосу и лоб в лоб столкнулась с джипом.

Алла лежала на асфальте. Вокруг нее кольцом стояли люди.

– Мобильный телефон… – проговорила Алла.

Ей сунули мобильный телефон. Алла набрала Михайлу, успела сказать:

– Я попала в аварию. Возле Кольцевой…

И отключилась. Потеряла сознание.

Михайло примчался на своей «Оке». По скоплению народа определил место происшествия. «Скорая помощь» уже подошла.

Аллу укладывали на носилки.

– Куда вы ее повезете? – строго спросил Михайло.

– В город Видное, – ответил врач «Скорой помощи».

– Везите в Склифосовского, – приказал Михайло.

– Не имеем права, – возразил врач. – Это Московская область. Приписан город Видное.

– Перестреляю. Всех, – тихо и очень спокойно проговорил Михайло, выговаривая каждую букву.

Врач растерянно уставился на Михайлу и понял: расстреляет.

– А куда везти? – переспросил врач.

– В Склифосовского, – повторил Михайло.

Лицо у него было каменное. Глаза яростные, как у тигра перед прыжком.

Ослушаться не рискнул бы никто. Ни один человек.

Подушки безопасности сработали, защитили, как могли. Алла была пристегнута, ремень шел через ключицу к тазобедренному суставу. Ее качнуло с нечеловеческой силой, и именно эти кости хрустнули: ключица и тазобедренный сустав. Плюс разрыв легкого, внутреннее кровотечение. Потребовалась немедленная операция.

Если бы Аллу отвезли в Видное, она бы умерла. Лежала бы в приемном покое часа два, никто бы не подошел. А в Институте Склифосовского – другое дело. Другой уровень.

Операция прошла успешно. Легкое восстановили. Скрепили сломанную ключицу. Хотели сразу заменить тазобедренный сустав, но решили повременить. Операция сложная, больная слабая. Просто зафиксировали сустав спицами и шурупами. Как в плотницком деле.

Кто-то приходил, навещал. Алла ни с кем не общалась. Просто лежала, и все. Совершенно беззащитная. Как будто голая. Боль бушевала в ней, выжимала слезы. Скорее бы уже туда или сюда. Лучше туда. Оборвать все разом – и боль по сыну, и эту непереносимую физическую боль. Но что-то не отпускало. Удерживало.

Являлся Михайло. Он пребывал в прекрасном настроении.

– Как хорошо, что ты в больнице, а не на кладбище, – радовался он.

«Ну не дурак?» – спрашивала себя Алла.