Она яростно растерлась махровым полотенцем, стремительно оделась и вихрем вылетела из ванной. Быстро собираться ее приучила мать, утверждавшая, что жизнь надо тратить на добрые дела, а не самолюбование.

Проверив газ, выключив свет и щедро плеснув воды в поддоны цветов, Белинда Карр покинула свой дом, отправляясь в дальнюю поездку впервые за тридцать с лишним лет! С ума можно сойти!

Он всю дорогу на нее косился, потому, что твердо решил вспомнить ее фотографию в личном деле. При виде наистрожайших очков в черной роговой оправе в голове забрезжил какой-то образ, но Карлайл решительно его отогнал. Та ужасная баба с гладко зализанными волосами, торчащими ушами и тупым выражением лица, с двойным подбородком и загораживающими пол-лица очками (похожими, впрочем, на эти) никак не могла быть Белиндой Карр. Той тетке, наверное, не меньше пятидесяти… Кто-то из хозяйственного отдела? Неважно.

В аэропорту они сразу сдали багаж и отправились в бутик. Честно говоря, Карлайл ожидал, что Белинда смутится и растеряется в шикарном интерьере, ничем не напоминающем обычный магазин, — но она опять его удивила. Углядела в углу витрину с аксессуарами и склонилась над ней. Вышколенная продавщица с вежливой улыбкой спросила ее о чем-то, Белинда что-то ответила — и через минуту обе женщины уже щебетали вовсю, явно почувствовав родство душ. Продавщица выкладывала на прилавок красного дерева какие-то неведомые финтифлюшки, а Белинда бережно и со знанием дела рассматривала их на свет, вертела так и сяк, а потом что-то объясняла продавщице. Карлайл был искренне изумлен, но, разумеется, держал свои чувства при себе.

Чтобы не терять времени, он подозвал к себе другую продавщицу и вполголоса проговорил:

— Видите мою спутницу? Мы летим на важный… симпозиум, очень торопимся, и нам нужно два-три вечерних наряда. Торжественные вечера, понимаете?

— Конечно, сэр.

— Мне хочется сделать ей сюрприз, но я не силен во всем этом, вся надежда на вас.

— У вашей жены размер…

— Нет-нет, это моя коллега и хороший друг, ничего личного. Прошу вас, подберите сами. И, разумеется, обувь.

— Не беспокойтесь, сэр. Сколько у меня времени?

— До регистрации полчаса. Справитесь?

— Конечно.

Девушка удалилась в зеркальные недра бутика, а Карлайл решил подойти поближе к Белинде и продавщице.

Женщины ворковали о чем-то, известном только им одним.

— … модерн несомненный, и вам не стоит пускать его по такой цене. Вполне возможно, антиквары возьмутся за оценку…

— … не представляете, какой красоты был фиолетовый муар с речным жемчугом и серебряной проволокой! Но та женщина так уверенно говорила об авторской работе…

— … продешевила и она, и вы. Такие вещи по каталогу Сотби последнего квартала стоят не меньше трех…

Карлайл кашлянул — и раскрасневшаяся Белинда обернулась к нему, смущенно улыбаясь. Из-за очков возбужденно сверкали серые глаза.

— Простите меня, мистер Карлайл. Я просто никак не ожидала встретить здесь подобную красоту.

— И что это?

— Понимаете, они продают это, как новодел. Якобы какая-то женщина изготавливает это своими руками. На самом деле это старинные вышивки. Европа начала века, чистый модерн. Возможно, русские эмигранты.

— Ого! Вы разбираетесь в таких вещах?

Она опять улыбнулась, смущенная и довольная.

— Это моя слабость. Обожаю блошиные рынки и развалы секонд-хэнда. Там среди мусора можно найти настоящие сокровища.

— Я думал, вы живете затворницей.