По тому, как полицейский и его жена переговариваются и смеются, Анна понимает, что этой паре удалось и взаимную любовь сохранить, и остаться лучшими друзьями. Это видно по тому, как осторожно суровый полицейский придерживает под локоток свою жену, красивую, статную блондинку, с потрясающими глазами и высокой грудью. И по тому, как она смотрит на него и как они вместе смеются или рассматривают что-то, прильнув друг к другу, — все эти жесты не нарочитые, а привычные. И видно, что эта пара очень счастлива.

— Смотри, Вить, вот повешенный! — Раиса засмеялась. — Ну-ка, сфотографируй его!

Виктор щелкнул телефоном, а Анна краем глаза заметила спешащего к ним охранника. Небось сейчас начнет рассказывать, что фотографировать нельзя. Уж сколько Никита боролся с этим воинствующим вахтерством, но каждый новый охранник обязательно наступал на те же грабли. Вот и этот стремится проявить ненужное служебное рвение.

— Фотографировать запрещено.

Анна собралась сделать замечание бестолковому охраннику, но полицейский как-то оттер ее плечом, и она оказалась у него за спиной.

Раиса весело подмигнула ей и фыркнула в кулачок, видимо, уже зная, какого рода развлечение предстоит:

— Не надо портить ему удовольствие.

А охранник уже приступил к исполнению обязанностей:

— Никакой фото- или видеофиксации! Это запрещено.

— Когда, кем? — засмеялся Виктор. — Объясните мне.

— Закон запрещает.

— Какой конкретно закон?

— Ну… закон. Запрещает, да.

Охранник из новых. Анна раньше его не видела, а иначе он бы знал, что за такие выходки руководство ему спасибо не скажет.

— Я хочу, чтобы вы предоставили мне текст закона, который запрещает мне снимать товар или оформление зала.

— Запрещено.

— Кем и когда?

Поддержать дискуссию на таком уровне охранник уже не мог. А еще он никак не мог понять, почему девица с бейджиком «старший менеджер», стоящая позади мужика, ничем ему не помогает.

— Если законом это запрещено, я подчинюсь. Но хотелось бы увидеть текст этого закона, — дожимает беднягу Виктор.

— Самый умный, да? — наконец выходит из себя охранник.

Отчего-то выражение «самый умный» у представителей определенного социального слоя является жестоким оскорблением. Виктор этого никогда не понимал. Вот у евреев, например, самый умный — это комплимент. А тут если хотят оскорбить, то спрашивают: ты что, самый умный? Типа так ты лучше меня? А получи вот в дыню, потому что если ты самый умный, то ты слабак и никак тебе твой ум не поможет, потому что против лома нет приема.

И если бы охранник был в состоянии извлечь этот логический ряд из своего сознания, он бы все так и сформулировал, но семантика ускользнула от него, и осталось только вот это «самый умный» в виде оскорбления.

— Да, самый умный, — кивнул Виктор. — А что?

А то, что бедняга-охранник окончательно «завис». Налицо разрыв шаблона: «самый умный» не только этого не стыдится, но еще и оказался здоровенным дядькой. Никак не хлюпик и не ботан, и совсем не боится, и, что хуже всего, никакого почтения к бейджику с внушительной надписью «Борис, охрана» не испытывает.

Анна все-таки решила вмешаться и, пристально посмотрев на охранника, скомандовала:

— Ступай займись делом. Чего стоишь? У нас в магазине производить фотосъемку не запрещено. И никакой закон этого тоже не запрещает.

— Ну вот, — Виктор укоризненно улыбнулся. — Взяла и вырвала добычу у меня из рук.