В комнату я шла, шатаясь и придерживаясь за стены. Я трезвела и в то же время ощущала, как нарастает пульсация боли и понимание о том, что я слишком много себе придумала, что я влюбилась не в человека, а в… морального урода, в ублюдка, не способного на чувства. Не знаю, почему забывала выпить таблетки, прописанные его знакомым врачом, я была юной и безалаберной, рассеянной, слишком витающей в облаках. Меня так шваркнуло о землю, что я все еще открывала широко рот и глотала воздух, немея от боли. Испугался… за свою карьеру, за свою семью. Да не важно за что. Он просто струсил, и я для него действительно никто. И была никем.

Зашла в спальню и прислонилась спиной к стене… Понимания, что во мне есть еще одна жизнь, еще не пришло, но мысль, что меня тронут и заберут это маленькое и бесценное чудо, казалась невыносимой, казалась чудовищно жуткой. Нееет. Я не дам. У меня больше никого нет. Это мое… часть меня. Может, я не готова, может, я буду плохой матерью, может… не знаю, но я не могу убить своего малыша. Он мой прежде всего. Он растет во мне, и никто не имеет права у меня его забрать.

Я подошла к окну, посмотрела на карниз под окном и на забор, на машину, в которую грузили спиленные в саду засохшие деревья и кустарники, а потом перевела взгляд на свой сотовый. Безумная мысль пронизала воспаленный мозг. Я должна попытаться, должна попробовать, должна! Схватила сотовый и набрала номер Яна.

– Привет… мне нужна твоя помощь. Если не испугаешься. А если откажешь, я пойму. Забери меня отсюда. Быстро. Прямо сейчас. Я вылезу из окна, через несколько минут откроют задние ворота, будут вывозить мусор. Вырубили несколько деревьев в саду, я проскочу, но ты должен ждать меня в машине.

– И… я то приеду. Не вопрос. А дальше что? Думаешь, он тебя не найдет?

– Дальше высадишь меня где то в городе, и я придумаю, что делать. Просто увези. Сможешь?

– Через сколько?

– Через… не знаю. Быстро. Как можно быстрее.

– Буду через семь минут.

Он отключился, а я бросилась переодеваться, стаскивать с себя ненавистное платье. Слез не было. Была решимость и злость. Была боль, перерастающая в невыносимую агонию, но я не позволяла ей овладеть мною, сломать меня. Потом. Я буду плакать позже, когда спрячусь от него. Куда? Я не знала куда. Мне некуда идти. Я еще ничего не решила и не придумала. Когда вылезла