Финал истории был короток, но жесток. Негодяй-судовладелец, оказывается, экономил на ремонте судна, и в недоброй памяти ночь старая калоша пошла ко дну во время шторма (действительно пошла – посудинка была заранее выкуплена СД и выведена в море, где и упокоилась с открытыми кингстонами. Проводивших операцию офицеров потом подобрала U-9 под командованием капитан-лейтенанта Людвига Матеса), весь экипаж сгинул в бурном море, и только Карлу повезло – заметившие сигнальные ракеты моряки с эсминца Z-22 «Антон Шмидт» поспешили на помощь, и хотя спасти корабль не успели, парня в воде все же заметили и подняли на борт.

Заканчивалась статья сообщением о его амнезии и пожеланием скорейшего выздоровления.

И, наконец, как заключительный аккорд этого пропагандистского фарса, была сегодняшняя статья, начинавшаяся словами Гиммлера: «Будущее рейха и национал-социалистического движения – те, кто сейчас беззаботно играют в садах и парках немецких городов…» Последующие сентенции о защите детства и юношества, перемежаемые рассуждениями о величии германской нации и народа, заканчивались словами, «…и я счастлив сообщить вам, что спасенный «Шмидтом» молодой человек был направлен НСДАП на обучение в одно из военно-морских заведений, где успешно сдал все текущие зачеты за первый семестр – экстерном».

Именно эту-то, последнюю статью и имел в виду Карл, обращаясь к соседу по кубрику.

— Не любишь ты рейхсминистра пропаганды, Карл! — хмыкнул Отто.

— А он не девчонка, чтоб его любить, — спокойно парировал Геббельс, и вдруг взгляд его упал на передовицу газеты, где была опубликована вчерашняя речь Гитлера в Рейхстаге. — Ну-ка…

Парень быстро прочел речь, нахмурился, потер висок, словно силясь что-то вспомнить, а затем помотал головой.

— Интересуешься политикой? — хмыкнул Вермаут.

— Н-н-не особо… Наверное. Просто… — Карл запнулся и вновь начал массировать висок. — Что-то не так, неправильно что-то.

Взгляд его снова упал на свежий номер «Фёлькишер беобахтер».

Речь рейхсканцлера А. Гитлера в Рейхстаге – 14 декабря 1938 года

Депутаты германского Рейхстага!

В течение долгого времени мы страдали от ужасной проблемы, проблемы созданной разбойным договором, который нас заставили подписать, приставив пистолет к виску, под угрозой голода для миллионов людей. И после этого документ, с нашей подписью, полученный силой, был торжественно объявлен законом. Более чем миллион человек немецкой крови в 1919-20 годах были отрезаны от родины.

Могли ли мы считать Версальский диктат справедливым законом, когда он обрекал на страдания множество стран и людей? Справедливо ли то, что немецкий народ, вопреки своей природе, вопреки своим устремлениям, был насильно разделен? Справедливо ли то, что поляки и венгры вынуждены были проживать вне своей родины? Справедливо ли было отделение Цешина от Польши, Рутении от Венгрии, Судет от Рейха? Почему немцы, венгры и поляки должны были проживать в стране, властям которых не было никакого дела до них, где их притесняли и подвергали террору? Это ли исполнение страной обязательств в отношении своих граждан?

Я должен заявить определённо: Германия соблюдает свои обязательства; нацменьшинства, которые проживают в Германии, не преследуются. Ни один француз не может встать и сказать, что какой-нибудь француз, живущий в Сааре, угнетён, замучен, или лишен своих прав. Никто не может сказать такого.

И, однако же, никто не сможет обвинить Германию и в том, что она диктует свою волю более слабым странам или же навязывает кому-то несправедливые условия. Как всегда, я пытался мирным путём добиться пересмотра, изменения этого невыносимого положения. Это – ложь, когда мир говорит, что мы хотим добиться перемен силой.