Совершенно не задумываясь, я быстро положил на место пирамидки свой амулет на шнурке. Сунул неудобный камень в брезентовый вещмешок, который я как раз для этой цели подготовил, и пополз по камням вниз.

Чувство было такое, что уходить надо быстрее. Прямо даже желательно бегом.

Опять этот звон, как будто порвалась струна.

Не знаю, что он значит, и знать не хочу!

Я быстро шел к выходу, изо всех сил сдерживая себя, чтобы не перейти на бег. Очень хотелось, да. Но гораздо меньше хотелось сейчас споткнуться обо что-то в траве и со всего маху влететь в какие-нибудь синие цветочки или грибочки. И остаться валяться здесь бездыханным трупом и памятником собственной глупости.

Хищных паутин стало больше, но нацелились они явно на Федю. Но круг еще не замкнули.

Ну что, давай, пока капли не набухли.

Поднырнуть под нижней нитью, перекат по траве.

Одним прыжком на ноги и к тому бревну, где я Федю оставил.

Вздернул его на плечо и ломанулся вперед.

Писк стал громче, громче, опа!

За долю секунды до того, как полетели шипы, я успел рухнуть под защиту кучки валунов.

Ждем, когда поток иссякнет.

— Я могу сам идти… — вяло пытался протестовать Федя, но я его особо не слушал. Дождался, когда свист шипов над нашими головами прекратился, рванул его обратно на плечо, вскочил и помчал прыжками к клубам тумана. В ту сторону, откуда мы пришли.

Глава 27

О сердце, как ты прочно!

Снесешь и это?

Уильям Шекспир «Король Лир»

— Куда нести, товарищ Долгоносов? — двое парней поставили ящик на пол. По их лицам видно, что больше всего им бы хотелось, чтобы товарищ Долгоносов сказал что-то вроде: «Да оставьте здесь, вот вам десятка, сходите пивка попейте!»

Вот только Роман ничего подобного делать не собирался, разумеется. Он быстро скатился со стремянки, поднял прозрачный защитный щиток и принялся глубокомысленно почесывать отросшую щетину. Было заметно, что последние дня три он спит, ест и бреется урывками. Ну да, с того самого момента, как я заявился к нему домой и поставил на его кухонный стол его вожделенную пирамидку с петроглифами.

Честно говоря, меня его энтузиазм немного пугал. Точнее, настораживал. Кажется, он так уверовал в успех своего эксперимента, что если вдруг ничего не получится, то его это просто уничтожит. Размажет по бетонному полу старого заводского корпуса, который его кипучая деятельность превратила в настоящий полигон ретронауки. Пуски проводов, какие-то ящики с кнопками, тумблерами и крохотными экранами. В центре всего высится сооружение из стеклянных колонн с переливающейся внутри серебристой жидкостью, увенчанное крышей из медных листов. А на вершине этого всего стоит та самая пирамидка.

— Тащите вот сюда! — скомандовал Роман. Пара молодых научных сотрудников, в глазах которых уже явственно плескалось пиво из ближайшего бара, снова подхватила ящик.

— Ниобиевая проволока нужна, — сказал бородатый напарник Романа. Илья Андреевич. Или Алексеевич.

— В синем ящике посмотри! — сказал Роман и помчался куда-то в дальний темный угол, словно еще что-то вспомнил важное.

Вообще-то, мне не полагалось тут присутствовать. Не мое это дело — важные научные открытия.