Дедушка начал торговать своим снадобьем, и толпа слегка поредела. Нериде хотелось рассмотреть свой трофей, но она терпеливо ждала. Никто не должен был догадаться, что кража — ее рук дело. Она не смотрела на деда. Нельзя было показать, что они знакомы. Дедушка приковывает к себе всеобщее внимание, а внучка в это время получает свободу действий…

Когда Нерида наконец выбралась из сутолоки, солнце уже садилось. Запах тел перестал заглушать аромат еды. Неожиданно из глаз брызнули слезы. Она вытерла их кулаком. Внезапно чья-то рука ухватила ее за запястье. Спокойный голос спросил:

— И что дальше?

Нерида резко обернулась.

Звезда, горевшая на груди мужчины, говорила сама за себя.

— Пошли, — так же тихо и настойчиво сказал он. — Есть небольшой разговор.

До участка путь был неблизкий. Когда они вошли внутрь, солнце достигло горизонта. Последние лучи осветили комнату, в которой не было ничего, кроме двух столов и нескольких стульев. Единственным украшением ее был висевший на стене портрет президента Хейса. Задняя дверь была открыта. В проеме виднелись железные прутья. Камеры пустовали, но стоило Нериде бросить на них взгляд, как ее затрясло. Будущее сомнений не вызывало.

По дороге не было ни борьбы, ни разговоров. На ресницах висели слезы, но она не пыталась вырываться или доказывать свою невиновность. Полицейский крепко держал ее за руку и шагал так широко, что девушке приходилось почти бежать. Надежд на спасение не было.

Закрыв дверь, он придвинул к столу деревянный стул с прямой спинкой, знаком велел Нериде сесть и скрестил руки на груди, демонстрируя неумолимость закона. Однако, как ни странно, слова его суровыми не были.

— И как же тебя зовут, сынок?

— Нед, — по привычке ответила она, хотя открыть правду было намного выгоднее. — Нед Ван Скай.

— Значит, ты не из Кокерс-Гроува. Здесь таких нет.

Нерида покачала головой.

— Ты приехал с доктором Меркурио?

Лежавший в кармане краденый бумажник налился свинцом. Девушке хотелось упасть на колени, попросить доброго полицейского забрать эту проклятую штуку и дать ей уйти. Она больше не могла лгать, но наука деда была сильна.

— Не-а. Никогда его не видал, — заверила она, глядя начальнику в глаза, хотя внутри все дрожало от ужаса.

— Зачем ты залез в карман к Бенуа Харгроуву?

Слоун не смотрел на девушку, но в его голосе звучало безоговорочное осуждение.

— Потому что он ротозей! — выпалила Нерида и вынула бумажник. Она решила сознаться во всем, кроме главного. — Я не взял отсюда ни цента. Верните его хозяину — мол, нашли на улице. Я хотел взять отсюда ровно столько, чтобы нам с дедушкой хватило на ужин и на припасы до Уичито…

Тут Нерида сделала открытие. У полицейского были яркие, небесно-голубые глаза. Лепет тут же прекратился. Желудок не замедлил заполнить паузу оглушительным бурчанием.

— Когда ты в последний раз ел?

— Позавчера, — созналась она и потупилась, не в силах выдержать пронизывающий взгляд голубых глаз.

Слоун бросил бумажник на стол. Харгроув всегда носил в нем около сотни долларов. Этой суммы Неду и его дедушке хватило бы на несколько месяцев, но Слоун знал, что это ничего не изменит. Через неделю, через месяц мальчишка снова залезет в чужой карман и рано или поздно наткнется на полицейского или жертву, куда более безжалостных.

Был и другой выход, о котором Слоун Макдонох предпочитал не думать.