В рукописях события развивались в десятках стран, говорилось о встречах с японцами, англичанами, немцами, американцами и другими людьми — представителями делового и политического мира. И все это в интересах нашей разведки.

Это было описание желаемых действий разведчика, а не как случалось на самом деле. Мысль о создании вымышленной биографии «подсказал» мне любимый писатель Константин Паустовский. В моей библиотеке сохранился его двухтомник «Повесть о жизни» шестьдесят шестого года издания. В эпиграфе писатель высказал пожелание в будущем написать не реальную свою биографию, а ту, какую он хотел бы прожить… Тридцать лет мысль о вымышленной биографии ютилась в моей голове и однажды, под старость лет, вырвалась наружу. Она напомнила о себе лет десять назад, прочно завладела моими помыслами, сделав меня «больным» приверженцем идеи. Результатом «болезни» стал шеститомник «Записок».

Интрига шеститомника заключается в том, что все двенадцать фабул «рукописей» связаны действием единого героя с особым местом в системе разведки госбезопасности. Он член глубоко засекреченной, даже в самих стенах разведки, группы особого действия…

Сегодня в моем «портфеле рукописей» содержатся многолетнее исследование по тысячелетней истории российской разведки, размышления о терроризме как явлении государственного масштаба, о предателе-непредателе Пеньковском, обширные воспоминания с детских лет до сегодняшнего дня и еще кое-какие начальные наметки на будущее.

Казалось бы, спокойный отдых за несколько сот километров к югу от Москвы, под Калугой, в деревне — этом пристанище наших детей и внуков еще с середины девяностых годов ушедшего столетия, обеспечен. Но не тут-то было: снова вмешалась Судьба — я стал в писательском деле жертвой моего давнего интереса к столетней давности необычному событию на нашей Планете…

ЧЕРЕЗ 40 И 50 ЛЕТ ПОСЛЕ ТУНГУССКОГО СОБЫТИЯ

…Мы снова (как бы это фантастически ни выглядело) возвращаемся к предположению о том, что тунгусская катастрофа вызвана аварией космического корабля, топливом для двигателя которого служило антивещество.

Быковская школа — школа разведки (Лето 1948 — зима 1959 года)

Любознательность присутствовала во мне с глубокого детства. Интерес к окружающей природе, животным, людям, событиям, столь естественным для семьи геолога, — это мир, в который я окунулся с головой.

Так было в Ромнах, еврейском местечковом городке в центре Украины, где мне, трехлетнему парнишке, удалось приобщиться к печальным мелодиям этого народа. Так было в Подмосковье, где вековые сосны и знойный смолистый воздух оставили след в моей шестилетней душе. Так было во времена военного детства в городке нефтяников Ухте, части разветвленной системы ГУЛАГа, где отец вел геологоразведку нефти и газа и где нас с матерью и братишкой застало нападение Германии.

В детстве была война, начало которой я встретил семилетним мальчуганом. Мир северной оконечности Уральских гор столь был грандиозен и обширен, что и через десятки лет я живу этими тревожащими душу детскими впечатлениями.

Там я познал доброту обездоленных отрывом от дела и семьи людей — заключенных, осужденных по политическим статьям закона того времени. А извечная тяга к незнакомому миру привела к тому факту, что именно знания, полученные в среде моих друзей-заключенных, «помогли» мне поступить в военно-морское инженерное училище.