— Как им это удается?

— Никто не знает, но выглядит очень убедительно, не правда ли, доктор Кляйн?

— Да, — ответил он. — Мне прислали образцы. Содержание в них воды достаточно большое, но, в основном, это кровь.

— Человеческая?

— Имеет все характерные особенности человеческой, но при этом трудно определить ее тип. Что-то между кровью людей и животных.

— Как настроения в Израиле? — спросил Карпатиу.

— Люди злятся на этих двух проповедников и хотят их убить.

— Это совсем неплохо, — сказал Карпатиу. — Мы можем этому посодействовать?

— Никто не осмелится. В настоящий момент их пытались убить больше дюжины человек, и все они мертвы. На таких ошибках учатся быстро.

— Мы найдем способ, — сказал Карпатиу. — А пока, выпустите подозреваемых, бен-Иегуда не мог уйти далеко. Приносить столько вреда, не показываясь время от времени на людях, он не сможет. Если эти два негодяя немедленно не очистят воду, тогда посмотрим, смогут ли они устоять против ядерного удара.

— Вы же говорите это не всерьез? — спросил доктор Кляйн.

— Почему нет?

— Вы сбросите атомную бомбу на священное место в святом городе?

— Откровенно говоря, меня не сильно беспокоит судьба Стены Плача, Храмовой горы или нового храма. Эти двое причинили мне слишком много неприятностей, и помяните мои слова — настанет день, когда они заставят меня пойти на крайние меры.

— Хорошо бы услышать по этому поводу мнение Понтифика Мэтьюза.

— У нас с ним на повестке дня достаточно вопросов для обсуждения, сказал Карпатиу. — Я уверен, что у него для меня подготовлена свою повестку дня, возможно, и не секретную.

Позже кто-то включил телевизор, и все трое начали смотреть международный выпуск новостей, посвященный ликвидации последствий войны, а Карпатиу переключился на беседу с доктором Кляйном.

— Вы знаете, что все десять послов единогласно проголосовали за выделение денег на проведение абортов в государствах с недостаточно развитой экономикой. Я решил, что эта мера должна распространяться на все страны. Все континенты пострадали от войны, и экономику во всех странах можно рассматривать как слабую. По данному вопросу, как мне кажется, что у нас не возникнет разногласий с Мэть-юзом. Он не станет протестовать, хотя по-прежнему и является действующим Папой Римским. Однако, подготовили ли вы доводы, убеждающие в пользе долгосрочной перспективы этого проекта, если у него все-таки возникнут возражения?

— Конечно же.

— Как идет разработка технологии амниоцентеза, позволяющая определять, здоров и жизнеспособен ли плод? На каком мы сейчас этапе?

— Амниоцентез уже позволяет узнать все, что мы хотим знать. Некоторая рискованность метода искупается его несомненными преимуществами.

— Леон, — обратился Карпатиу к Фортунато, — когда мы наконец выпустим закон, который сделает амниоцентез обязательным при контроле за любой беременностью, а аборт — принудительным в тех случаях, когда плод деформирован или неправильно развивается?

— Все подготовлено, — сказал Фортунато. — Но прежде, чем представлять его на суд общественности, надо заручиться широкой поддержкой проекта.

— Вы правы. Это одна из причин нашей встречи с Мэтьюзом.

— Вы настроены оптимистично?

— А почему бы и нет? Я полагаю, что Мэтьюз понимает, что свое нынешнее положение он занимает только благодаря мне.