— Ну, конечно, — сказала Хетти, — я получу любовь, если только приму все ваши идеи.

— Вовсе нет. Мы будем все равно любить вас. Любить так, как вас любит Господь. Наша любовь будет такой безграничной, что вы не сможете от нее спрятаться. Даже когда вы примете решение, которое будет противоречить нашей вере, мы будем скорбеть о загубленном невинном младенце, но если вы захотите сделать аборт, мы не станем любить вас меньше.

Хетти разрыдалась, а Хлоя гладила ее по плечу.

— Это невозможно! Я не верю, что вы будете любить меня всегда, даже если я проигнорирую ваши советы!

— Вы правы, — сказала Хлоя. — Мы не способны на любовь, не ставя условий. Именно по этой причине мы позволяем Богу любить вас через нас. А Господь любит нас независимо от наших дел, такими, какими бы мы ни были. В Библии говорится, что он послал своего сына умереть за нас, когда наши души были мертвы от наполнявших их грехов. Вот эта любовь не требует выполнения никаких условий. Кроме этого, нам нечего предложить вам, Хетти.

Резко встав, Хетти неловко уронила стул, когда повернулась, чтобы обнять Хлою. Они целую минуту стояли, обнявшись, а потом вся компания перешла в другую комнату. Хетти попыталась улыбнуться.

— Я чувствую себя по-дурацки, — сказала она, — прямо как пустившая слезу школьница.

Никто не возражал и не пытался убедить ее в обратном. Они просто смотрели на нее с любовью. На мгновение Баку захотелось оказаться на месте Хетти, чтобы ответить им. Он не знал, как происходящее подействовало на нее, но на ее месте он был бы, несомненно, тронут до глубины души.

* * *

— Я поддержу этот проект, — говорил Питер Мэтьюз Карпатиу. — Могу ли я быть вам еще чем-нибудь полезен, потому что в свою очередь хочу кое-что получить от вас?

— Что, например? — спросил Карпатиу.

— Откровенно говоря, мне нужно, чтобы ваша администрация простила долг Церкви Единой Веры. Может быть, когда-нибудь мы сможем заплатить по части наших долговых обязательств, но сейчас у нас финансовых поступлений нет.

— Возникли трудности с продажей излишков церковной недвижимости? спросил Карпатиу.

— О, это только малая часть возникших проблем. Наша главная проблема две религиозные конфессии, которые не только не хотят примкнуть к нашему союзу, но демонстрируют свою нетерпимость и активно противостоят ему. Вы знаете, о ком я говорю. Проблемы с первой конфессией породили вы сами, подписав соглашение между Мировым Сообществом и Израилем. У этих евреев нет причин присоединяться к нам. Мы им просто не нужны. Они по-прежнему верят в единого истинного Бога Мессию, который вот-вот явится с небес. Не знаю, что вы планируете сделать с ними, после того как договор истечет, а я, несомненно, кое-что смогу им противопоставить.

Кроме того, христиане, называющие себя святыми судного дня, полагающие, что Мессия уже приходил в мир и восхитил свою Церковь, а они пропустили этот момент. Я считаю, что если они правы, то просто обманывают сами себя, полагая, что он дает им еще один шанс. Вы знаете не хуже меня, что, несмотря на это, их ряды множатся с огромной скоростью. Странно, что среди вновь обращенных полно бывших иудаистов, поверившим тем двум упрямцам у Стены Плача, которые проповедуют всем, что евреи не познали истину до конца, поскольку верят только в единого истинного Бога, но не в его сына Иисуса, который уже один раз приходил в этот мир и должен прийти еще раз.

— Питер, друг мой, как бывшему католику это вероучение не должно казаться вам странным.

— Я не сказал, что не понимаю его лично. Я никогда не принимал всю глубину религиозной нетерпимости, присущей католикам, а теперь характерной для этих святых судного дня.