— Вы тоже обратили внимание на их нетерпимое отношение к другим религиям?

— Трудно было бы этого не заметить. Эти люди понимают Библию буквально. Вы видели их пропаганду и слышали проповеди их священников на больших собраниях? Евреи примыкают к ним десятками тысяч. Их религиозная нетерпимость очень вредна для нас.

— Почему же?

— Вы же понимаете, что секрет нашего успеха кроется в Церкви Единой Веры, в том, что мы разрушили разделявшие нас раньше границы. Любая религия, провозглашающая себя единственным путем единения с Богом, является религиозно нетерпимой. Такие рели-гаи становятся врагами Церкви Единой Веры и Мирового Сообщества в целом. Наши враги — это и ваши враги. И с ними надо что-то делать.

— И что же вы предлагаете?

— Я собирался задать вам этот же самый вопрос, Николае.

Рейфорд представил себе, как покоробило Николае то, что Мэтьюз обратился к нему по имени.

— Поверьте, мой друг, я много размышлял над этой проблемой.

— В самом деле?

— Да. Как вы говорите, ваши враги — это и мои враги тоже.

Двое у Стены Плача, которые называют себя святыми и свидетелями истины, не перестают доставлять мне и моей администрации много горьких минут. Я не знаю, откуда они появляются и к чему стремятся, но они терроризируют людей в Иерусалиме и не раз выставляли меня в дурном свете. Фундаменталисты, которые обращают в свою веру так много евреев, воспринимают этих двух как героев.

— И к каким же выводам вы пришли?

— Откровенно говоря, я размышлял, можно ли с ними бороться при помощи законов. Я не верю в общепринятую истину, что мораль нельзя регулировать при помощи законов, и признаю, что мои мечты и цели, от которых не отступлю, грандиозны. Я вижу грядущее Мирового Сообщества, объединенное в истинном мире и гармонии, утопию, в которой люди живут вместе ради блага друг друга. Когда воплощению этой идеи стали угрожать враждебные силы в трех или десяти регионах, я немедленно ответил им и принял стратегически верное решение, невзирая на мое давнее и искреннее отвращение к войне. Теперь я собираюсь управлять моралью при помощи законов. С теми людьми, которые поддерживают нас и хотят жить вместе, я буду великодушен и снисходителен. Тех же, кто хочет создать неприятности, уберут. Все очень просто.

— Что вы имеете в виду, Николае? Вы собираетесь начать войну против фундаменталистов?

— В том смысле, в каком понимаю войну я. Мы не будем никого давить танками или бомбить, но пришло время создать законы. А поскольку это будет выгодно не только мне, но и вам, то предлагаю вам помочь мне организовать и возглавить, если вы захотите, элитную организацию поборников чистой мысли.

— Что вы понимаете под «чистотой мыслью»?

— Мне воочию видятся молодые, здоровые, сильные мужчины и женщины, преданные целям, которые захотят учиться, подготавливая себя к тому, чтобы убедить всех в необходимости соответствовать нашим требованиям.

Рейфорд услышал, как кто-то встал и начал ходить по салону туда-сюда. Он решил, что это был Мэтьюз, обдумывающий идею.

— Я полагаю, что они не будут носить никакой специальной формы?

— Нет. Они не будут внешне выделяться среди окружающих, их будут отбирать согласно их убеждениям и обучать психологии. Они будут информировать нас о скрытых противниках нашей идеологии. Конечно же, вы согласитесь со мной, что прошло время, когда мы могли мириться с открытым осуждением.

— Я не только с этим согласен, — быстро промолвил Мэтьюз, — но и готов оказать посильную помощь. Может быть, мы сможем искать кандидатов и их обучать? А может быть, предоставить им помещения и одежду?

— Я думал, у вас нет денег, — сказал, усмехаясь, Карпатиу.