|
Его все интересовало, ко всему влекло, и он учился с жаром, с упорством, с настойчивостью; но этот энциклопедизм, эта жажда всезнания, при житейских заботах, при издании журнала, естественно, не допускала его углубиться в какой-нибудь исключительный предмет, сделаться ученым. Неопределенность идей (свойство той эпохи) и поверхностность многостороннего знания (результат энциклопедического направления и самообразования) отзывались во многом, что писал он, особенно в его философских воззрениях; но он равно был чужд и невежества и шарлатанства, в которых его обвиняли противники. Натура живая и восприимчивая, он страстно увлекался всеми современными идеями, и его можно было обвинять только в том, что он часто понимал их по-своему, но не в том, чтобы он говорил о них, не понимая их. Журналист и беллетрист по призванию, человек практический по своей природе, он всегда был ясен и определен, когда не бросался в теорию, но говорил просто, как человек со вкусом, с здравым смыслом и с образованием. Немецкая философия сильно занимала его ум, но он знакомился с ее идеями не из прямого источника, недоступного для дилетантов и любителей философии, а из популярных лекций Кузена, – и его главная ошибка тут состояла в том, что этого беллетриста философии он, принял за главу философического движения, будто бы скончавшегося в Германии с Шеллингом. Даже и в этом отношении, может быть, составляющем самую слабую сторону образования Полевого, нельзя не удивляться его тревожной любознательности, за все хватавшейся, ко всему стремившейся, ничего не оставившей без внимания. Вместе с ним много вышло на литературную арену людей, основательно учившихся и потом называвших себя «учеными»; все они были против него одного; но что же сделали они, или что они делают теперь?.. Где свершение тех надежд, которые они подавали?.. Через два года после «Московского телеграфа» – явился «Московский вестник», за ним «Атеней» и «Галатея», даже дряхлый «Вестник Европы» оживился, ударился в ожесточенную полемику, схватился за феорию и даже фiлософию, потом все они соединились в «Телескопе», чтобы сильнее ударить на своего общего врага; но они могли только поднять его своими нападками, ничего не сделавши ни для себя, ни для публики…[18 - Журнал «Московский вестник», издававшийся М. П. Погодиным в 1827–1828 годах, стоял на позициях шеллингианства и усердно пропагандировал произведения немецких романтиков.Журнал «Атеней» издавался в 1828–1830 годах профессором Московского университета М. Г. Павловым.«Галатея» – московский журнал (1829–1830), издателем которого был поэт и критик С. Е. Раич.«Телескоп» был основав Н. И. Надеждиным в 1831 году (см. комментарии к «Литературным мечтаниям», том I наст. изд.).]
Сначала в «Телеграфе» принимали участие, хотя и не большое, даже Жуковский и Пушкин, и весьма значительное участие принимал в нем князь Вяземский. Но вскоре участь этого журнала стала зависеть только от деятельности и таланта его издателя, постоянно вспомоществуемого только своим братом, К. А. Полевым;[19 - П. А. Вяземский с самого основания «Московского телеграфа» был его деятельным сотрудником. Но уже в 1827 году он охладевает к журналу, что было вызвано расхождением в общественных и литературных взглядах с Н. А. Полевым. Окончательный разрыв между ними произошел в 1829 году, после напечатания Полевым критической статьи о Карамзине (см. примеч. 142), перед памятью которого преклонялся Вяземский. Брат издателя, Ксенофонт Полевой, был постоянным его помощником по изданию журнала.] но журнал от этого не упал, а год от году становился лучше. Этого мало: его не уронили даже две важные ошибки его издателя. Первая из них была – примирение с одним петербургским журналом и одною петербургскою газетою, после продолжительной и постоянной войны с ними. |
