|
Другие утверждения и гипотезы, а также повествования о «чудесном спасении», в которые так хочется верить, не имеют к реальности никакого отношения. Это все из области исторического мифотворчества. Во имя восстановления трагической картины прошлого следует не сочинять биографии самозваных «Алексеев» и «Анастасий», что порой напоминает массовое умопомрачение, а заниматься изучением действительных событий и реальных людей. Только таким путем можно узнать и понять, кем был последний царь и почему он в конце жизни оказался там, где оказался. Необходимо осознать и то, что екатеринбургское злодеяние – великий грех всех живших в России и их потомков.
Когда весть об убийстве царя (о смерти других почти никто в тот момент не знал) дошла до Москвы, Святейший Патриарх Тихон произнес в московском Казанском соборе проповедь, где, среди прочего, сказал: «Мы должны, повинуясь учению Слова Божия, осудить это дело, иначе кровь расстрелянного падет и на нас, а не только на тех, кто совершил его. Не будем здесь оценивать и судить дела бывшего государя: беспристрастный суд над ним принадлежит истории, а он теперь предстоит перед нелицеприятным судом Божиим. Но мы знаем, что он, отрекаясь от престола, делал это, имея в виду благо России и из любви к ней… Он ничего не предпринял для улучшения своего положения, безропотно покорился судьбе… И вдруг он приговаривается к расстрелу где то в глубине России, небольшой кучкой людей, не за какую то вину, а за то только, что его будто бы кто то хотел похитить. Приказ этот приводят в исполнение, и это деяние, уже после расстрела, одобряется высшей властью. Наша совесть примириться с этим не может, и мы должны во всеуслышание заявить об этом как христиане, как сыны Церкви». Это был мощный, страстный, но – одинокий голос. Летом 1918 года никакого общественного осуждения убийства царя в стране не было. Так, шушукались обыватели, комментировали в своем кругу осколки разметанного «общества». Многие были уверены: сам и виноват. Тогда еще не предполагали и не предвидели, что вот они, конкретные «Ивановы» и «Петровы», раньше или позже, сами или с домочадцами, их родственники или знакомые непременно станут жертвами красного режима, возникшего и утвердившегося благодаря преступному пренебрежению к прошлому подавляющего большинства «образованных и просвещенных». Когда же каждого из них обожжет беспощадная действительность, зацепит «колесо истории», станут кричать о личной невиновности, начнут взывать к другим, чтобы помогли, посочувствовали, заступились. И редко кто будет откликаться, как когда то не откликнулись и они сами. «И дым мучения их будет восходить во веки веков, и не будут иметь покоя ни днем, ни ночью поклоняющиеся зверю и образу его и принимающие начертание имени его» (Откровение. 14. 11). По мере «погружения во тьму» люди невольно начинали снова вспоминать «старые добрые времена», которые были куда милостивей к человеку, чем те, что наступили потом. Стали вздыхать по безнадежно ушедшему, горевать по нему. И образ царя в сознании начал приобретать совсем иные очертания, иную окраску. Его же преждевременная гибель, как и смерть егс близких, потрясали, трогали все не зачерствевшие души. Поэт эмигрант Адеркас написал пронзительные строки:
Не в Петропавловском соборе В рядах гробниц других царей, Не в пышном траурном уборе При свете трепетных свечей
Царь Николай Второй с семьею Почил до Страшного Суда. Его с могилою иною Венчала горькая судьба.
Зимой над нею вьюга взвоет, Сугробом снега заметет, Весной ее кустарник скроет И след травою зарастет.
Взамен священных песнопений, В созвучьях скорбных панихид, Взамен рыданий и молений Суровый лес вокруг шумит. |
