— Как вспомнишь про зиму, страшно! — поежилась Анна Ильинична.

— Чего же тебе страшно?! — удивилась царица. — В нетопленых хоромах небось не сидишь.

— Не сижу. А все равно страшно! — Анна Ильинична даже глаза зажмурила. — Как представишь — всюду мороз, снег. Сколько и куда ни иди — мороз, снег!

— Зато каждая изба как терем боярский, — сказала Федосья Прокопьевна. — Соломы на крышах не видать, вся крыша в алмазных блестках, узоры на деревах, люди все румяны, снег скрипит — праздник и праздник.

— Зимой нарядно, — согласилась царица. — А все ж самое божеское время — лето. Летом всякой твари хорошо. Все летит! Поет!

— На Федора Стратилата большая роса была, — сказала Анна Ильинична. — Теперь никакая засуха льну и конопле не страшна.

— Почему же? — спросила царица.

— Примета такая. Если на Федора Стратилата роса, лен и конопля справные уродятся.

— Гречу уж сеют, — сказала Федосья Прокопьевна. — Не рано ли?

— Тепло, вот и сеют, — объяснила Вельяминова.

— Про гречу говорят: «Осударыня ходит барыней, а как хватит морозу — веди на калечий двор», — возразила Федосья Прокопьевна.

— Не верится, чтоб мороз ударил, — сказала царица. — Хотя всяко бывает.

Анна Ильинична, морща лобик, силилась вспомнить еще что-то из россказней стрелецкой полковничихи Любаши, но так ничего и не вспомнила.

Царица, повздыхав, полезла в мешок за сухарями.

— Не согрешим много, коли еще по сухарику скушаем. Постнее сухаря — одна вода.

— Побольше скушаем — побольше помолимся на ночь, — успокоила царицу крайчая.

На следующий день Мария Ильинична в селе Братошине раздала на бедность два рубля два алтына четыре деньги, а в селе Пушкине пожаловала вдовой попадье Матрене один рубль. Попадья царице пирог с грибами поднесла. Вкусный пирог, в обед съели. В Пушкине и переночевали, следующая остановка была в Воздвиженском. Отсюда по дороге к монастырю было роздано восемь рублей двадцать девять алтын, а возле самого монастыря царица собственноручно подарила нищей братии одиннадцать рублей два алтына.

В лавре царь с царицей молились один день, переночевали, поклонились мощам отца Сергия и пошли в обратный путь, творя милостыню.

Обедню царица с царевнами слушали в Воздвиженском, на молебен пожаловали два рубля да попу Тимофею в придел Алексея — Божьего человека дали рубль. В тот день в церкви отпевали рабу Божью Авдотьицу. Царица дала на похороны полтину.

Следующую обедню стояли в Братошине. Подарили попу Илье рубль.

В селе Рохманцове девки государю клюквы поднесли. Алексей Михайлович отдарил полтиной.

Придя в Москву, царь пожаловал нищим у Фроловских ворот три рубля двадцать девять алтын, в Кулижскую богадельню ста старцам послал три рубля и велел раздать в тюрьмы восьмистам двенадцати сидельцам двадцать четыре рубля.

— Хорошо сходили, Ильинична! — сказал царь царице, ложась в постель.

— Хорошо, Михайлович, — согласилась царица и поскребла ноготком в царевой голове.

— В темечке почеши, — попросил государь.

— Баньку пора истопить, — сказала царица.

— С дороги силы не было, а завтра велю истопить, — согласился государь.

— Скоро уж Никон будет. Все ли для встречи-то готово? — забеспокоилась вдруг царица.