Пока я разглагольствовала, Ригер отодвинулся от стола, встал, подошел ко мне очень-очень близко и, глядя мне в глаза, спросил:

— Я кажусь тебе дикарем?

Он очень высокий и мне пришлось задрать голову. У него рыжие с зеленью глаза. И короткие темные ресницы густой щеточкой… Чистая смугловатая кожа и тонкая морщинка между бровей… Странно, но раньше я этого не замечала…

Глава 51

Первый поцелуй был так… Аккуратен? Робок? Нежен?

Мне сложно сказать и вспомнить, что именно я ощутила… Кокон из его рук и тепла был повсюду и лучше всего мне запомнилось состояние невесомости…

Кто знает, как бы этот поцелуй и все последующие закончились, если бы не стук в дверь…

Ригер тихо зарычал от раздражения, я спешно старалась восстановить дыхание, а робкий стук в дверь повторился. В этот момент мы уже сидели в кресле, я была на руках у мужа и понимала, что он пока не может подойти к дверям. Я встала сбоку от кресла, в котором он сидел, положила руку ему на плечо и сказала:

— Войдите.

Вошла Нита, она часто дышала, видно было, что ей пришлось пробежаться.

— Шталь фон Крейг просила вас спустится в главный зал — прибыла высокородная Дагина фон…

И Нита замолчала. Она явно не запомнила фамилию высокородной. Ригер переспросил:

— Дагина фон Маргж?

Нита с облегчением закачала головой:

— Да господин, она… Шталь фон Крейг просила вас спуститься и поприветствовать гостью. А я… Можно я пойду? Мне нужно комнаты для них приготовить…

— Для них? Тётушка приехала не одна?

— С ней еще девушка…

— Хорошо, Нита, спасибо… Ты можешь идти.

Нита ушла. Я украдкой посмотрела на Ригера — он явно был раздосадован.

— Ригер, кто эта дама?

— Тётушка Дагина, двоюродная сестра матери. Сплетница…

— Ты ее не любишь?

— Её сложно любить, Калина. Но тебе не о чем волноваться. Я не позволю ей обижать тебя или маму.

— Ригер?! Почему ты думаешь, что она непременно захочет меня обидеть?

— Потому, что ради возможности сказать гадость она и приехала. Вряд ли она изменилась за то время, что мы с ней не виделись. Когда отец умер и мама барахталась в долгах и разбиралась с бесконечными векселями, тётя Дагина приезжала аккуратно три раза в месяц, со слезами в глазах вспоминала отца, устраивала бесконечные беседы на тему: «Как ты теперь одна?», «Бедная сестрёнка, на что ты будешь жить?!» и прочее…

— Может, она делала это из сочувствия?

— Может и так. Только сама она на тот момент уже была вдовой. Очень богатой вдовой, надо сказать. Её муж был купцом и был стар, в браке она прожила всего несколько лет, я его почти не помню. И имея огромное состояние она ни разу не предложила помощь, зато без конца требовала на стол деликатесы, делала замечания маме, что хозяйство нужно вести внимательнее, отрывала Ранду от работы. Маме тогда пришлось рассчитать всех слуг и тетушка причитала, что жить так, как мама — недостойно высокородной шталь. Ну, и так далее…

— Понятно. Но ты не волнуйся, мы не дадим шталь Тагину в обиду.

— Ну, думаю, что не дадим… Я несколько подрос с тех пор.