— Вот негодяй! А ты-то здесь при чем?

— Я их подкармливаю.

— Подкармливаешь! — повторил он недоверчиво.

— Сначала я кидала им еду через забор, — объяснила Фенелла. — Теперь едва они меня увидят, как сразу начинают вилять хвостами, и я могу делать с ними все, что угодно. Разумеется, Исаак Голдштейн этого не знает.

— Ты уверена, что они не бросятся на тебя в один прекрасный момент? — спросил лорд Корбери.

— Да они теперь готовы защищать меня от кого угодно! — улыбнулась Фенелла. — Неужели ты не видишь, Периквин, как это все упрощает? Мы заберем у Голдштейна деньги, заработанные нечестным путем, отдадим Джарвису и Саймону то, что им причитается, и, может быть, у нас даже что-нибудь останется на ремонт коттеджей.

— Ты что, предлагаешь мне совершить кражу?! — загремел лорд Корбери.

— Я предлагаю тебе отнять у богатого и раздать бедным, — возразила Фенелла.

— В жизни не слыхал подобного вздора! — кричал лорд Корбери. — Неужели ты полагаешь, что я опущусь до мелкого воровства?

— Ну что ж, если ты не сделаешь этого, Саймон останется в когтях этого мерзавца, — сказала Фенелла. — А Джо Джарвис впал в такое отчаяние, что запил, и теперь пропивает все, что ему удается заработать.

— Я думаю, вместо того, чтобы пить, лучше бы он попытался что-нибудь сделать, — заметил лорд Корбери.

— А что он может сделать? Свидетелей тому, как миссис Джарвис передавала Голдштейну деньги, нет. Просто всем в деревне известно, сколько она работала, откладывая каждый пенни для своего Джо. Все также знают, что она никогда не позволила бы своему зятю, которого едва знала, продать гостиницу и положить деньги себе в карман.

— Может быть, мне поговорить с адвокатом? — предложил лорд Корбери.

— А где ты собираешься взять деньги, чтобы с ним расплатиться? — поинтересовалась Фенелла.

Лорд Корбери издал нетерпеливое восклицание и отошел к окну.

— Должна сказать, Периквин, что ты здорово постарел, — бросила она ему вслед.

— Что ты хочешь этим сказать? — вскинулся он.

— В прежние времена мы с тобой частенько пускались в рискованные предприятия, — ответила Фенелла. — Помнишь, как мы стащили все сортовые персики из оранжереи лорда-наместника, потому что его садовник очень задирал нос перед простыми людьми, желавшими принять участие в цветочной выставке, и делал все возможное, чтобы никто из них не получил приз? Часть персиков мы съели, а оставшиеся бросили в пруд. Никто так и не узнал, чья это была работа.

— Мы были тогда совсем детьми, — сказал лорд Корбери.

— А в другой раз мы взяли без разрешения лошадей твоего отца и отправились в Даунс посмотреть кулачные бои! Это был один из самых замечательных дней в моей жизни. Помнишь, какое это было захватывающее зрелище?

— О да, — ответил он. — Тридцать восемь раундов, и оба бойца так обессилели, что в конце едва могли поднять руку!

— Я помню, как мы потихоньку отвели лошадей обратно в конюшню, — продолжала она, — а старый Сэм, ваш грум, так хорошо к нам относился, что не выдал нас. Когда твой отец спросил, где мы были, ты ответил, что ловили рыбу. По крайней мере, в те времена ты ничего не боялся!

— Черт тебя побери, я и сейчас не боюсь! Просто джентльмен не может опускаться до воровства!

— Что толку быть джентльменом, если у тебя нет ничего, кроме гордости? — съязвила Фенелла.