— Нет, — выдохнул Ингхэм, как если бы окончательно потерял терпение. Ему очень хотелось уйти. Он встретился с ее взглядом. Ингхэм чувствовал, как между ними увеличивается пропасть. Ему это было неприятно, и он отвел глаза в сторону.

— Это Абдулла стащил твои запонки?

Ингхэм покачал головой:

— Это случилось совсем в другой день. Меня тогда не было. И я понятия не имею, кто мог взять запонки. Я думаю, что мне лучше уйти и дать тебе немного поспать. — И он шагнул в ванну, чтобы одеться.

Она не стала его отговаривать.

Одевшись, он присел на краешек ее кровати и поцеловал в губы.

— Хочешь искупаться попозже? Около шести?

— Не знаю. Навряд ли.

— Я заеду за тобой часов в восемь? Мы могли бы отправиться в Ла-Гуллету, в рыбачью деревню.

Эта идея ей понравилась, а поскольку Ла-Гуллета находилась на приличном расстоянии, Ингхэм пообещал, что заедет за ней в семь часов.

Глава 21

Ингхэму хотелось увидеться с Адамсом. Было четыре сорок пять, и Адамс, скорее всего, находился на пляже. Ингхэм проехал на машине еще с четверть мили до песчаной дорожки, ведущей к бунгало. В освещенных солнцем домиках было тихо, как во время долгой сиесты. Черный «кадиллак» Адамса стоял на обычном месте. Ингхэм поставил свою машину рядом.

Он постучал в его дверь. Никакого ответа. Ингхэм прошелся до террасы конторы и оттуда осмотрел пляж. Там он заметил только три или четыре фигуры, никак не походившие на Адамса. Вернувшись к его бунгало, Ингхэм зашел сзади и уселся в тени на ступеньках, которые вели на кухню. В нескольких футах от него стоял серый металлический бак для мусора Адамса, пустой. Спустя несколько минут Ингхэм даже обрадовался, что НОЖ не был дома, когда он к нему стучался, поскольку он чувствовал себя довольно взвинченным. Нет, так не годится. Нужно действовать иначе: намекнуть НОЖу, что ему не следует лезть не в свои дела и вбивать в голову Ины мысли, которые ее расстраивают; что, продолжая свою линию, он наговаривает на Ингхэма; что это его личное дело и что больше никто не имеет права совать в него свой нос. Кроме, разумеется, полиции. Однако полиция — это одно, а Адамс — совсем другое.

Прислонившись спиной к кухонной двери, Ингхэм просидел так минут пятнадцать, прежде чем услышал возвестивший о возвращении Адамса щелчок замка. Ингхэм быстро поднялся и медленно подошел к фасаду бунгало. Несомненно, Адамс заметил его машину. Входная дверь оказалась закрытой, и Ингхэм постучал.

Дверь сразу же распахнулась.

— А, здравствуйте, здравствуйте! Входите! Я видел вашу машину. Рад вас видеть! — Адамс держал в руках авоську с покупками. Выкладывая их на кухне, он предложил Ингхэму что-нибудь выпить или освежиться холодным кофе, но тот спросил, нет ли у Адамса коки. Кока нашлась.

— Как дела у Ины? — открывая банку с пивом, поинтересовался Адамс.

— Нормально. — Ингхэму не хотелось брать с места в карьер, но лотом он решил — почему бы и нет. — Что вы рассказывали ей о той печально известной ночи с Абдуллой?

— Ну… все, что знал. Она живо заинтересовалась и буквально засыпала меня вопросами.

— Ну еще бы. Особенно если сказали ей, будто считаете, что я говорю не всю правду. Мне кажется, вы здорово расстроили ее, Фрэнсис. — «Вот так-то, дружок, на этот раз удар по твоим воротам».

Адамс тщательно подбирал слова, хотя и не слишком долго.

— Я сказал ей, что думаю, Говард. Даже если я ошибаюсь, я имею на это право. — НОЖ произнес это с такой непоколебимой уверенностью, словно цитировал Евангелие, с которым привык сверять все свои поступки.

— Верно, я и не оспариваю это, — отозвался Ингхэм, опускаясь в скрипящее кожаное кресло.