По-хорошему, похоронить нужно было всю их компанию, но тогда возникал вопрос, кто вместо них будет бороться с возрастающим процентом преступности?

    -  Куда мы едем? - спросил я Дашу, лихо гнавшую свою маленькую машинку по кургузым улочкам исторического центра города.

    -  К нам, - ответила она. - Ты в зеркале себя видел?

    -  Не видел, но представляю, как выгляжу, - ответил я, машинально трогая распухшее лицо и разбитые губы. К сожалению, мое экстрасенсорное самолечение не так эффективно, чтобы в один день сводить синяки и ссадины.

    -  Тогда вам, господин следователь, придется завязать глаза, - сказал я. - Простите за доставленные неудобства.

    Не знаю, с пониманием ли отнёсся Лева к моему предложению, но покорился безропотно. Для надёжности я ещё надвинул ему на глаза шапку. Дальше мы ехали молча. Теперь в темноте и неизвестности ему было о чем подумать.

    Я не представлял, чем для меня может кончиться встреча с генералом Перебатько, но пока он была единственной возможность приблизиться к черному магистру. С генералом я рассчитывал найти общий язык на почве его естественно нелюбви к конкурентам. С «Зет» меня не связывали никакие обязательства, и можно было попытаться разыграть эту карту.

    -  А что за садист Эдик, которого нужно хоронить? - после долгого молчания спросила Даша.

    -  Один из их троицы, - кивнул я на блондина, - помнишь, такой симпатичный парень.

    -  Он умер? - удивилась девушка. - Жаль, у него были очень красивые глаза.

    -  Сволочь он, туда ему и дорога, - неожиданно подал голос Лева. - Стукач и интриган! Его у нас в управлении все ненавидят. Ненавидели, - поправился он. - Он любимчик шефа, и все время под меня копал. Вот шеф теперь взбесится! - почти с удовольствием сказал он.

    Мне не было никакого дела до их разборок, и я не поддержал разговор. Тем более, что сейчас впервые появилась возможность увидеть центр города. Я с любопытством смотрел в окно и удивлялся, как мало изменилась Москва. Конечно, появились новые здания. У новостроек поменялась архитектура, были по-другому оформлены улицы, но почти все осталось, таким же, как прежде. У меня даже возникло чувство, что я просто еду по местам, где не был несколько лет, а город все тот же прежний.

    Даша умело вела машину, объезжая дорожные пробки боковыми улочками и проходными дворами. Автомобильчик у нее был крохотный, но юркий и легко протискивался в узкие щели. Мы с Левой не разговаривали, он откинулся на спинку сидения и думал о своем.

    Жила Даша с матерью и сестрой в самом центре в дедушкиной квартире. Как их семья сумела сохранить престижное жилье, она не рассказывала, но думаю, это было не просто. Въехали во двор не с улицы, а миновав какие-то задворки, такие же убогие, как пятьдесят лет назад. Она подогнала машину почти к самому подъезду.

    Меня заботил вопрос, как незаметно переправить заложника из машины в дом. Время было светлое, четыре часа по полудни и такому криминальному действию могло оказаться много свидетелей. Любого зеваку заинтересует сцена, когда в подъезд ведут человека с завязанными глазами. Что за этим могло последовать, понятно без объяснений. Однако Дашу это обстоятельство ничуть не беспокоило.

    -  Как мы его поведем? - спросил я, когда она вышла и открыла нашу дверцу. - Соседи могут увидеть…

    -  Ну, и что? Сейчас люди не вмешиваются в чужие дела, - ответила она, помогая Леве выбраться из тесного салона. - Осторожнее, здесь ступеньки, - добавила она, поддерживая его под руку.