– Да, – сказала она. – А разве нет?

Толлар вскочил и убавил звук, когда передача прервалась рекламой.

– Ну, что вы на это скажете? – спросил он.

– Интересно, – ответил я, думая о бумагах, которые я нашёл в сейфе Рето Хунгербюля.

– Только-то и всего?

– А вы чего от меня ждали?

– У вас перед глазами судьба человечества, а вам ничего не приходит в голову, кроме «интересно»?

– А разве судьба человечества не интересна? – ответил я встречным вопросом. Он явно был чокнутый; мне только было пока неясно, до каких пределов. На всякий случай я счёл уместным умолчать, что судьба человечества мне абсолютно безразлична. Меня интересовала судьба только одного-единственного человека.

Он кивнул в сторону немого экрана и сказал, торопливо жуя:

– Я знаю это интервью. Они уже пару раз его передавали после того, как ей присудили Нобелевскую премию. Сейчас она как раз будет объяснять, как она работала. Что она замеряла у студентов, ни о чём не подозревающих, гормональный уровень и мозговую активность, показывая им в это время порнографию.

– Это больше похоже на развлекательный эксперимент.

– Это эксперимент с человеческим сознанием. Вот о чём идёт речь. Человеческое сознание приводится под контроль при помощи сексуально-магических практик, – у Толлара участилось дыхание, и он принялся жевать ещё энергичнее. Он размахивал руками в сторону экрана. – То, чему здесь люди так активно хлопают, не что иное, как сатанизм.

– Да? – сказал я. Такие откровения меня всегда приводят в ступор. Было видно, что у него какое-то серьёзное повреждение крыши, но когда знакомишься с конкретными проявлениями этого повреждения, поначалу теряешь дар речи.

– Чтобы я всё правильно понял, – спросил я через некоторое время, – вот та одежда, в которой многие женщины ходят по городу, как только начинаются первые тёплые дни, это тоже сатанизм?

Его брови поднялись. Гримасы остальной части лица были скрыты его дикой лохматой бородой.

– Вы иронизируете, – определил он. – Вы веселитесь, потому что не понимаете, какой план скрывается за этим.

– Но я сильно подозреваю, что вы его понимаете.

– На самом деле это совсем нетрудно. В конце концов, сатане доставляет удовольствие недвусмысленно возвещать о своих намерениях. Что он, кстати, обязан делать, ибо если он нас обманывает, то его достижения после этого не считаются. Мы должны с открытыми глазами бежать к собственной погибели, чтобы наши души принадлежали ему.

Он явно относился к тому сорту сумасшедших, которые подводят под своё безумие убедительную систему. Я взял стул и сел.

– Тогда расскажите мне, как выглядит этот план. Мне всегда хотелось это знать.

Он подвинул ко мне тарелку с кольраби и жестом пригласил меня угощаться. Видимо, высшее проявление доверия. Я взял самый маленький кусочек, потому что мне пришлось бы соврать, если бы я взялся утверждать, что сырая кольраби относится к моим любимым лакомствам.

– Вот вы упомянули легко одетых женщин, – объяснял мне Толлар устройство мира. – Но задумайтесь, кто их одевает? Модельеры. Юбки всё короче, вырезы всё глубже, облик всё более вызывающий. За этим кроется план сексуализировать общество. Для чего? Чтобы усилить нашу животную природу – раз, чтобы мы вели себя как животные: это то, что сатане нравится всегда. – Толлар при всём желании не походил на человека, у которого в жизни хоть однажды был секс, не говоря уже о достаточном опыте. – И второе, чтобы подготовить почву для таких экспериментов, как этот.