Джо попросил Окуте время от времени присматривать за Пегим, а сам пошел бродить вокруг и наблюдать. Один участник состязаний на бекинг хорс узнал его и привел к небольшой группе ковбоев.

Они по-деловому, по-товарищески обменивались впечатлениями от последних встреч.

Двое были старые победители родео, из которых один удостоился первой премии в предыдущем году, но был убежден — в этом году в лучшем случае займет второе место.

— Слишком стар стал, — сказал он, — езжу уже с шести лет. Осенью заканчиваю. — Он разглядывал Джо — высокую фигуру с узкими бедрами. Среди обожженных солнцем мужчин Джо, пожалуй, не выделялся как индеец. — Новичок, да? Но в отборочных соревнованиях о'кей! Что же ты хочешь получить? —

— Время и очки.

— О чем и речь. Важно сколько! Ты только что был на Пегом? Он с твоего ранчо?

— Да.

— Чертовская бестия! Его первое родео?

— Четвертое.

— Всех сбрасывает. Если он так и дальше будет, он может стать лошадью года, и ты получишь за это больше тысячи долларов.

Джо пожал плечами и направил разговор на членов жюри.

— Кто у нас сегодня судит?

— Дональд.

— Молодой или старый?

— Старый. Опытный и упрямый.

— Может быть, такой и нужен.

Победитель предыдущего года значился в программе в первой строке. Это ему было не по душе. Ему хотелось бы стоять в конце, выступать, когда у судьи уже сложилось впечатление об общем уровне. Но этого уже было не изменить. Джо среди двенадцати участников состязаний в бронке без седла был двенадцатым. Это ему подходило.

Компания разошлась, более близкие друзья пошли вместе. Джо снова остался один.

Первые болельщики устремились в расположение родео, они большей частью проводили здесь весь свой день. Было воскресенье, выходной день. Число посетителей в воскресный день было решающим для общей выручки родео. Погода благоприятствовала. Банки, дельцы, менеджеры, городские власти с облегчением вздохнули. Можно было надеяться на рекордное количество посетителей.

Столики у ресторанных павильонов начали заполняться. Некоторые шли на выставку скота. На большой трибуне уже занимали места приезжие.

Джо не упускал из виду того ковбоя — бронк-рейтара, который подозвал его к компании. Стоунхорн не был знаком с этим человеком и не знал, откуда тот его знает. Ковбой долго слонялся поблизости, пока не встретил еще одного хорошего знакомого и не попил с ним апельсинового сока из фонтанчика.

Джо незаметно приблизился к обоим. В этом он тренировался целый год под очень критическим взглядом. Когда стаканы с соком опустели, оба ковбоя отошли на несколько шагов от киоска, и первый с важным видом достал свой бумажник, а из него две газетные вырезки. Джо было нетрудно через плечо второго с расстояния менее метра сквозь поток посетителей увидать фотографию на одной вырезке и кричащий заголовок на другой. Это был он сам на своем Пегом во время смелого прыжка на родео в Нью-Сити, и крупный заголовок: «Джо Кинг — шестнадцать тяжелораненых».

Преувеличено, но черным по белому, жирным шрифтом, для обывателя убедительно. Джо поймал еще несколько фраз из их разговора:

— Где же ты это взял?

— Прислал один хороший друг, Блэк Энд Уайт-младший.

— Если индейцы будут тут между нами мешаться, нельзя допускать, чтобы они засылали к нам своих закоренелых преступников и сверхбешеных бронков!

— Знает комитет, кто такой этот Джо?

— Кому положено знать — ничего. Иначе, наверное, его бы не было в программе, и его пегой скотины тоже не было бы здесь.