Сначала они с дочкой долго не могли выбрать себе постоянное место проживания. Остановились в одном местечке — школа Ивану не понравилась, решили уехать. В другом месте не нашлось работы для Ивана, а без постоянной работы, пусть и не слишком хорошей, Иван не представлял себе свою жизнь. Олесе уже исполнилось шестнадцать, а они все «бомжевали» по морским курортам, не находя себе места.

29 июля, ночь

В середине улицы обнаружился дом с деревянным забором. Он был выкрашен светлой краской, немного выделяясь в темноте. Теперь Паша считал необходимым убедиться в том, что дом этот принадлежал именно Аверину. Можно было просто вернуться на это самое место утром, но Седов не решился терять время. Стараясь не шуметь, он пошел к калитке. Теперь, когда он находился почти возле самого дома, сквозь прорехи в заборе были видны светящиеся окна.

Паша вошел в калитку, одновременно с этим погас и свет в окнах. А когда Седов оказался у двери, дверь распахнулась. Даже в почти полной темноте Паша узнал стоящего на пороге Ивана.

— Ох! — вздрогнул бильярдист. — Павел? Ты?

— Я.

— Как ты…

На плече у него висела сумка. Иван собирался куда-то уезжать.

— Ну что ж, — сказал он и посторонился. — Заходи, гостем будешь.

Седов шагнул вперед, а еще через секунду на его голову обрушился мощный удар.

Пять лет назад

Пять лет назад Иван прибыл в Боровиковку. В те времена отель «Заря коммунизма» только ремонтировался, бара с бильярдной еще и в проекте не было. Зато на побережье работало кафе под открытым небом, в котором хозяин поставил дешевые бильярдные столы. Дешевыми были и кии, далеко не идеально ровные, и бьющиеся при каждом ударе шары.

Шаров битых было немало. Хозяин чуть ли не каждый месяц привозил из города новые взамен негодных. Старые Ваня уносил домой — он купил в Боровиковке небольшую хибарку с неухоженным двором, а битыми шарами он ограничивал дорожки и грядки во дворе.

Олесе новое место очень понравилось. Она любила море, шумные пляжи, веселые вечеринки, на которые бегала втайне от отца.

Иван очень волновался за дочь. Он давно знал, что дочка на маму совершенно не похожа. Олеська была живая, активная, умненькая. Такая девочка — веселая и бойкая — привлекала друзей как магнит. А среди друзей были как девчонки, так и мальчишки.

И то, как вела себя Олеся с мальчиками, Ивану казалось безобразием. Девчонка так и старалась привлечь к себе их внимание, попросту говоря, заигрывала с ними вовсю.

Иван одергивал, поучал, воспитывал и наказывал дочь, стараясь выбить из нее врожденную склонность к кокетству. Ничего не выходило, и отцу все чаще являлась мысль, что его доченька, его единственная радость, теряла свою чистоту прямо у него на глазах. Это убивало его, будило в душе саднящее чувство досады. Иногда он думал о матери и о своем деде: тот тоже, наверное, так же мучился, замечая, как гибнет на его глазах дочь.

Все случилось именно тогда, когда не ожидалось. Иван в тот вечер играл в кафе на побережье, а Олеся пообещала вечером из дома не выходить. Как раз накануне ее привез домой на своем мотоцикле какой-то плейбой, при виде которого все нутро Ивана просто запылало. Он был такой холеный-лощеный, такой весь из себя городской и модный, что просто с души воротило. Хотелось встряхнуть ублюдка, ткнуть его мордой в землю и выпинать прочь отсюда к чертовой бабушке!

А Олесе он нравился. Они еще пять минут прощались под взглядом Ивана, стоявшего на пороге дома и отлично видного обоим с дороги. На прощание этот выродок посмел поцеловать дочку. Иван подбежал к ней, схватил за руку и уволок от мотоцикла, не дожидаясь, пока парень уедет.