На следующем заседании Совета Восьми она собиралась сделать необычное объявление, и даже ее союзники могли отказаться поддержать ее.

Однако Мать Квентл Бэнр считала, что до сих пор выполнение ее замысла идет успешно. Верховная жрица Минолин Фей присоединилась к семье Бэнр, ей предстояло родить ребенка от Громфа, и теперь Дом Фей-Бранш был ее надежным союзником. Аватар Ллос недвусмысленно подтвердил, что этот союз угоден богине, а семья Фей-Бранш после такого явного знака свыше никогда не осмелится пойти против воли Ллос!

Далее Квентл предстояло предотвратить неизбежную битву между Андзрелом и Тиаго, к удовлетворению обоих и к конечной выгоде Дома Бэнр.

Выйдя из комнаты Сарибель, она услышала непрекращавшиеся крики Тсабрака Ксорларрина, которые разносились но всему коридору. Она вспомнила, как сама кричала точно так же, когда щупальца Мефила, извиваясь, проникли в ее ноздри и дальше, в мозг.

Если бы только она понимала тогда, как понимала сейчас, ценность знаний, мудрости и опыта, переданных ей Мефилом, понимание истории тысячелетий, мудрость ее великой матери, ясное видение великого плана Госпожи Ллос!

Если бы у нее была возможность снова получить все эти дары, Квентл с радостью позволила бы иллитиду вторгнуться в свое тело и сознание. Она подозревала, что Тсабрак вскоре будет думать точно так же.

Сейчас он получал возможность творить заклинание, возможно, величайшее из заклинаний дроу – по крайней мере, с того дня, когда Мать Ивоннель Бэнр создала щупальца, вцепившиеся в здание Дома Облодра, оторвавшие его от камня, в который уходили его корни, и швырнувшие дом и его обитателей в Ущелье Когтя.

– Заклинание Сумерек, – прошептала она, шагая по коридору, и пожалела, что у нее нет возможности отправиться на восток вместе с Тсабраком и наблюдать это великолепное зрелище!

Перед возвращением домой, в Мензоберранзан, ей осталось нанести еще один визит, и она терпеливо ждала в коридоре, наслаждаясь, словно музыкой, пронзительными воплями мага. Спустя несколько минут наступила тишина, и Громф в сопровождении Мефила вышел из комнаты Тсабрака.

– Тсабрак готов? – спросила она.

– Почти, – ответил архимаг. – Он снова будет визжать, но сейчас, по крайней мере, он понял необходимость этой операции. Однако мы еще сумеем насладиться его болью.

Квентл самодовольно ухмыльнулась, глядя на брата; она знала, что он действительно получал огромное удовольствие, пытая Тсабрака. Громф мог сколько угодно строить пренебрежительные гримасы, но Квентл подозревала, что могущество Тсабрака вызывает у него немалую тревогу и даже зависть.

А возможно, она просто принимала желаемое за действительное.

Все трое направились к покоям Береллип Ксорларрин, вызвали верховную жрицу и вместе добрались до Кузни. Вокруг туда-сюда сновали гоблины, таскавшие материалы ремесленникам-дроу, а те с помощью магии создавали оружие и доспехи.

– Я много слышала об этом месте, – обратилась Мать к Береллип. – Кузнец Гол’фанин рассказывал мне, что на всем Ториле не найдется кузницы, превосходящей эту по мощи и жару.

– Он не преувеличивал, – заверила ее Береллип и жестом указала на огромный кузнечный горн Гаунтлгрима, расположенный посредине длинной стены узкого помещения.

– Это всего лишь печь. Я пришла сюда не для того, чтобы разглядывать печь, – с таким презрительным смешком произнесла Мать Квентл, что Береллип даже отпрянула.