– Да. Хочу, – признался он и рассмеялся ее удивлению. – А кто не хочет в разгар бархатного сезона! Каждый, кого ни спроси!

– Вот ты и спросил бы, – пробормотала Таисия, как-то не очень обрадовавшись.

– Да? А у кого? – Он все еще продолжал улыбаться, не почувствовав перемены в ее настроении.

– У меня для начала! – Ее голос повело на резкость. – Спросил бы, милый, для начала у меня, а хочу ли я сейчас в отпуск? Какие вообще у меня планы на ближайшие дни, недели, месяцы?

– Ну… Спрашиваю… – Он внутренне содрогнулся от непонятной перемены в ней. – Спрашиваю, милая, какие у тебя планы на ближайшие дни, недели, месяцы?

– Планов у меня очень-очень много, дорогой, – чуть сбавив обороты, проговорила Таисия и вздохнула. – И все они напрямую связаны с тобой.

– Вот и у меня тоже, – осторожно начал Снимщиков, но она снова перебила его.

– В мои планы сейчас совершенно не вписывается никакой отпуск, Олег, – тоном старой училки назидательно проговорила Таисия и чем-то зацокала в трубке, будто указкой по доске постучала. – Все мои планы сейчас – это твоя карьера, милый! Карьера!!! А это прежде всего работа! И никакого отдыха, отпуска, безмятежного переворачивания с боку на бок на солнце. Ты понимаешь, о чем я говорю?

– Да, но… Но не совсем.

Он не на шутку озадачился ее разговорами о карьере. Он, конечно же, за карьеру, да. Причем двумя руками! И работать он готов, что, собственно, и делает с утра до ночи. Но ведь и отдыхать тоже когда-то надо. А если отдых напрямую связан с его планами на ее руку и сердце, то, как говорится, сам бог велел.

Где еще, спрашивается, он может сделать ей предложение подобного рода? На водонапорную городскую башню затащит и скажет: «Представь, милая, что мы в Париже!..» – так, что ли? Или в один из местных ресторанов поведет, где его и ее, кажется, всякий знает. И этот всякий непременно будет таращиться в их сторону и наблюдать за тем, как он достает из кармана коробочку темно-вишневого бархата…

Нет, нет, нет!!! Это отвратительно до пошлости. Он так не хочет. Он хочет, чтобы непременно было красиво, чтобы запомнилось и передавалось из уст в уста, из поколения в поколение. Чтобы это стало со временем их семейной реликвией, легендой – это славное, красивое воспоминание.

– Что ты не понял, Олег? – снова резко заметила Таисия.

– Я не понял, что ты имеешь в виду, говоря о моей карьере.

Он совершенно размяк и расстроился и оттого, как она с ним говорила, и оттого, что все его планы, кажется, летят в тартарары. К тому же каким идиотом он будет выглядеть в глазах Веретина Игната Степановича? Просил, просил отпуск, а потом вдруг решил отказаться? Что за детский сад, подумает он, и правильно, между прочим, подумает.

– И никакой не детский сад! – возмутилась Таисия. – И твой Веретин, между прочим, пускай бога и зятя благодарит, что столько времени переработал. Пора пришла…

– Пора какая? Для чего пришла? – насторожился Снимщиков и с опаской покосился на дверь.

Не любил он подобных разговоров в рабочих стенах по телефону, не любил. Мало ли, у чего и у кого есть уши! Но слишком уж заинтриговала его Таисия, чтобы он сейчас так вот сразу соскочил с этой темы, оставив ее до вечера.

– Пора уступить кресло молодым и крепким, милый, – с многозначительным смешком пояснила Таисия. – Как думаешь, кого я имею в виду? Не догадываешься?

– Нет, – соврал Олег, хотя сразу догадался, о ком речь.