|
Свобода полная плюс прекрасные пейзажи и кристальной чистоты воздух вместо городского смога, заторов на дорогах и толчеи. Хорошо бы, но увы. С самого начала что-то пошло вкривь и вкось, не катастрофически, а так, слегка, но по наклонной. Лыжи похерили сразу, равно как и пешие прогулки; валялись с утра до вечера по своим комнатам, а ближе к ночи стягивались на ужин в гостиной и пили. Одна радость — общение и треп, как уже упоминалось ранее. Горящий камин бросает красноватые блики на лица, потрескивают свечи, струится запах хвои от мерцающей шарами елки. Прекрасный пол в вечерних нарядах: голые спины, стразы, обильный макияж. Дамы даже в походе вполне способны надеть вечерний наряд, не замечали? Что же касаемо до погоды, то надобно заметить, что она особо не радовала: липкий тяжелый снег, нулевая температура и туман. Впрочем, об этом уже упоминалось ранее. Даже в таких странных местах, как это, чувствуются климатические сдвиги. В итоге Мэтр впал не то в запой, не то в депрессию, что для творческого человека, по сути, одно и то же, и уже три дня не кажется на глаза. Тем более ближайший друг и соратник не приехал, так как сломал ногу. Мэтр кричал и требовал, чтобы явился сей секунд, пусть с поломанной ногой, хрен с ней, будем на руках носить, но тот тоже расхандрился, раскричался и наотрез отказал. Сгоряча Мэтр обматерил его, что отразилось на общем настрое, и давление подскочило. Мэтр раскапризничался и заявил, что остается в Гнезде навсегда, а они все пусть идут на… в смысле, катятся на все четыре стороны, никто не держит! Уже не исправишь. Порчены цивилизацией — не хватает толпы, пробок и смога, воду пьют мертвую, из пластика, от чистого воздуха падают в обморок, а отлучение от Интернета и тусовки — вообще трагедия и смерти подобно!
Правда, никто особенно не переживал, к бзикам тут привыкли, сами такие — в Гнезде собрались старые добрые друзья, спетая компания, за исключением двух новичков-нужников вроде адвоката и летописца, задумавшего книгу о Великом мастере… Всякая закрытая группа — общество в миниатюре. Есть лидер, есть оппозиция, городской сумасшедший, заговорщик, подлец, хороший парень, первая красавица, некрасивая подруга первой красавицы, коварная соблазнительница; соответственно имеют место подводные камни: зависть, ревность, приязнь, неприязнь, дружба, коварство, любовь и ненависть. Не забыть адюльтер. Как в любом другом человеческом коллективе. Если группа невелика, то одна особь сочетает в себе несколько ролей, причем прекрасно с ними справляется. Лидер, он же Великий мастер, Мэтр, Мафусаил… и так далее, хозяин, сидит у себя в мастерской, по легенде — творит, просьба не лезть. Вранье, конечно, он давно уже не творит, обрыдло. Все обрыдло. Творческая пауза. Пьет он там, с утра наливается виски, сидит в тулупе в кресле — корявый, мощный, с большой головой, с длинными седыми нечесаными патлами, — а дверь на «малую» веранду открыта, по углам и перилам намело сугробы, — смотрит на туманные холмы… нет, не так! на угадываемые с трудом в тумане — так вернее; на сизое небо, на сизые реликтовые сосны и чувствует, как все обрыдло. Гос-с-с-поди! Ничего не радует, нет ни замыслов, ни желаний. Сидеть и смотреть. Сигара. Еще виски. Финита. Рядом сидит бородатый терьер — сука Нора, любимая игрушка и верный друг. Да иногда приходит допущенный к телу свежий человек, летописец, поговорить за жизнь. Под настроение. Радует щенячьим оптимизмом и уверенностью, что жизнь все-таки стоящая штука. Два-три раза в день заглядывает Марго, другая любимая игрушка, марсианская женщина Аэлита, тонкий хилый альбинос, — длиннорукий, длинноногий, какой-то изломанный, стриженный почти наголо, с ядовитым макияжем; в коротком черном платье, в черных непрозрачных чулках чуть выше колена — светит голыми ляжками. Типичный декаданс. Четвертая жена, бывшая бездарная натурщица, затем никакая жена. |
