То, что человек, получивший подобные ранения, сумел пересечь луг и взобраться на каменного истукана, необычно, однако вполне возможно. Впрочем, вскоре силы оставили его (доктор не сумел установить, когда именно).

Отчет о результатах баллистической экспертизы, присланный из Бристоля, оказался кратким.

«Обе пули, представленные на рассмотрение, выпущены из револьвера «уэбли» 38-го калибра. Оценить точное расстояние, с какого были произведены выстрелы, не представляется возможным; можно лишь утверждать, что оно не было ни очень близким, ни очень дальним».

Гордон Уэст, которого вызвали после отчета баллистика, рассказал — ему велели не углубляться в подробности — историю, которую все и так знали.

Сумеет ли он оценить расстояние, с которого могли быть произведены выстрелы?

Он сумел лишь рассказать о том, где находился сам, когда послышались выстрелы. По его подсчетам, стрелок мог стоять в десяти-двенадцати метрах от них. Поскольку Уэст бежал значительно левее Корди, хотя в том же направлении, пули никак не могли задеть его.

Тут коронер, по просьбе полиции, приостановил следствие.

У жителей Стоук-Друида от изумления глаза вылезли на лоб. Несколько секунд после заявления коронера в зале царило напряженное молчание. Наконец, заговорил мистер Раш, торговец скобяными изделиями (лицо у него было слегка запачкано ржавчиной).

— Ну и ну! — воскликнул мистер Раш. — А как же анонимные письма?

— Сэр, они не относятся к данному дознанию. Позвольте напомнить, что следствие откладывается!

— Плевать мне на следствие! — заявил сидящий в противоположном углу Тео Булл. — Кому принадлежит пишущая машинка? Кто писал письма? Вы ни слова не сказали о машинке, только то, что ее прятали в голове у каменной Вдовы. Как будто мы без вас не знали!

— В последний раз, господа, напоминаю вам, что…

Если бы в тот момент коронер поступил недальновидно и приказал полиции очистить зал, последствия могли бы быть весьма плачевными.

— Господа, — сказал он, — я действую строго в рамках закона.

Публика было заворчала и затопала, но жители Стоук-Друида, как и все англичане, привыкли настолько уважать закон, что последнее заявление утихомирило недовольных.

Однако это не помешало жителям деревни позже устраивать митинги протеста — гораздо более шумные, чем тот, что последовал за знаменитой проповедью викария. Кто-то сбил с полисмена каску на улице, возле книжной лавки Данверса; однако Роберт, повинуясь приказам, не реагировал на оскорбление и не арестовал обидчика. В ночь с четверга на пятницу пабы — и в «Лорде Родни», и в «Голове пони» — были набиты до отказа.

В «Голове пони» речь держал Сквайр Уайат. Выйдя к стойке, он обратился к группе своих почитателей. Его густые волосы были так тщательно разделены на пробор и причесаны, что походили на парик.

Сквайр Уайат залпом проглотил треть кружки пива, отчего брюшко его заходило ходуном, и хватил кулаком по стойке.

— Послушайте, что я вам скажу, — объявил он, вытирая усы.

И именно в этот момент — возможно, это было совпадение, а возможно, и нет — в паб вошел инспектор Гарлик. Подойдя к бармену, он попросил налить ему с собой три кварты «Домашнего».

Из других интересных обстоятельств следует отметить, что сомерсетский выговор Сквайра Уайата куда-то исчез. Хотя говорил он грубовато и допускал крепкие выражения, речь его ничем не отличалась от речи любого сельского джентльмена, который якшается со своими нанимателями.