— Итак! Теперь всему конец, — сказал он. На лице его появилась славная, вызывающая сочувствие улыбка, стершая все признаки гнева. — Извини за то, что был с тобой таким скрытным. Я ничего не могу с собой поделать. В общем, первым шагом нашего медового месяца будет кругосветное путешествие. Я отшлепаю тебя, если ты не будешь покупать все, что тебе понравится…

— Ах, да какое мне дело до денег!

— А мне есть. По крайней мере, в том, что касается тебя. Как по-твоему, тебе понравится быть богатой?

— Гордон!

Через некоторое время оба устроились в старом мягком кресле напротив черного холодного камина и принялись обсуждать сентиментальные глупости, которые нас не касаются. Небо за окнами и в проеме открытой входной двери потемнело; тихо шуршали листья. Тусклый свет лампы отражался на дьявольской зулусской маске, висевшей над книжными полками.

— Как чудесно, — прошептала Джоан. — Все на свете было бы чудесно… — она замялась, — если бы не…

— Если бы не что?

— Если бы не эти ужасные анонимки.

Уэст напрягся — как будто чучело гремучей змеи на каминной полке вдруг злобно зашипело.

— К черту анонимки! — воскликнул он.

— Гордон, — сказала Джоан, не сводя взгляда с какой-то точки на вороте его свитера, — ты никогда не говорил мне, что тоже получал их.

— Ну, раз уж на то пошло, то и ты не говорила. Когда викарий там, на лугу, начал вопить об анонимных письмах…

— Ты решил, что речь в них идет о нас? — Джоан передернуло. — И я тоже. В первую минуту я перепугалась до смерти.

Уэст, прикусив губу, ничего не ответил.

— Мы с тобой вели себя не очень… скрытно, — продолжала Джоан. — По-моему, почти все наши соседи обо всем догадались. Я чувствовала это по их поведению. Но ведь никто не осуждал нас! Все только втихомолку улыбались, как будто говорили: «Ах, молодость, молодость!» Я ничего не понимаю.

— Послушай, Джоан. Ты получала анонимки?

Пауза. Джоан, сидевшая на коленях Уэста, сосредоточенно ерошила его челку.

— Да, получала. Штук семь или восемь.

— Семь?! Ну что ж, по-моему, не так уж много. У женщины, что строчит эти письма, должно быть… должно быть…

— Ядовитые клыки вместо зубов, — закончила за Уэста Джоан, прижимаясь губами к его щеке. Потом она возвысила голос: — Гордон, когда же все это кончится?

В тот момент, хотя они ни о чем не догадывались, в проем двери заглянул некто. Поскольку влюбленные сидели спиной к входу, они никого не заметили; а на земле не было слышно шагов. Только зловещая зулусская маска видела посетителя, но она не умела говорить. Мотылек, летавший по комнате, метнулся к стеклянному колпаку тускло горевшей лампы. Фигура постояла на пороге и молча скрылась в темноте.

— Послушай, Джоан, — тихо сказал Уэст. — Ты получила семь писем, и во всех утверждается, будто у тебя роман с нашим высоколобым падре?

— Гордон, милый, ты не должен так отзываться о мистере Хантере! Он совсем не надменный и не кичится своим положением; тебе это отлично известно!

— Да, известно, — угрюмо согласился Уэст. — Просто он мне не нравится, вот и все. Кроме того, ты уклоняешься от ответа. Речь в письмах идет о тебе и Хантере?

— Ну… да. Главным образом. И еще всякие мелочи, которые не имеют никакого значения.

Она снова почувствовала, как насторожился Уэст.

— Хантер тебе действительно нравится? — спросил он.