В общем, мы, конечно, понимали, что произошло. Нажав на кнопку Атла Хая, мы перевели полет в необратимый автоматический режим. Я не мог уразуметь, зачем нужны эти трюки с приборами управления — разве что это было задумано с целью держать подальше от пульта детей или злоумышленников, пока пилот прикорнет, но в этом самолете подобных «зачем» было великое множество, и они требовали нестандартных ответов.

Наш взлет на автопилоте прошел так гладко, что я, естественно, задумался, не знает ли Папаша об управлении этим самолетом больше, чем показывает — куда больше, — и не была ли та, кажущаяся дурацкой, поспешность, с какой он нажимал на все кнопки подряд, хитрым прикрытием для включения одной единственной — кнопки Атла Хая. Но если Папаша и играл, то играл он превосходно — с безмятежной беспечностью, несмотря на опасность оказаться со свернутой шеей. Я решил, что попозже у меня будет возможность поразмыслить над этим и, не исключено, что нибудь предпринять — потом, когда мы с Алисой справимся с более насущными проблемами.

Причиной, по которой мы не трогали одну из кнопок, был зеленый нимб вокруг нее, наподобие того фиолетового, который обозначал кнопку Атла Хая. Теперь на обоих экранах не было зеленых отметок, кроме крошечной зеленой звездочки, которая, по моим расчетам, обозначала координаты самолета, и, получается, не могла быть целью нашего полета, так как мы и без того уже находились в этом месте. А если нажатие зеленой кнопки подразумевало полет в какое либо другое место, не обозначенное на экранах, клянусь, вы бы не спешили отправляться туда как можно скорее. Это место могло быть и не на Земле.

Алиса облекла те же мысли в слова.

— Моя тезка всегда немного спешила откликаться на подсказки типа «Выпей меня»

Алиса, полагаю, думала, что для меня это прозвучит загадочно, но я показал ей, чего стою, спросив: «Алиса в стране чудес?» Она кивнула и слегка улыбнулась, но не той улыбкой типа «Съешь меня», какой одарила меня прошлым вечером.

Забавно, что столь ничтожный намек на интеллектуальное прошлое может сделать тебя идиотски счастливым. И как чертовски неуютно можно почувствовать себя мгновение спустя.

Мы оба снова принялись изучать экран Северной Америки и почти тут же поняли: кое что изменилось. Зеленая звездочка раздвоилась. Там, где раньше была одна зеленая точка, появились две, очень близко друг к другу, как двойная звезда в ручке ковша Большой Медведицы. Какое то время мы следили за ними. Расстояние между двумя звездочками заметно увеличивалось. Мы понаблюдали еще, несколько дольше. Стало ясно, что звездочка, расположенная западней, остается неподвижной, а вторая движется на восток в направлении Атла Хая примерно со скоростью минутной стрелки (скажем, два дюйма в час). Этот расчет уже приобретал смысл.

Ход моих размышлений был таким: движущаяся звездочка должна быть самолетом, другая зеленая точка обозначает место, откуда мы стартовали. По какой то причине место на шоссе у старого разрушенного завода стало читаться на экране. Почему, я не знал. Это напомнило мне традиционное «место убийства обозначено крестиком» из старых газетных статей. Но все могло быть просто фантазией. В любом случае точка, откуда мы взлетели, была отмечена на экране, и тогда кнопка с зеленым нимбом…

— Держитесь все крепко, — сказал я Алисе, не слишком охотно предупреждая и Папашу. — Попробую ее нажать.

Я стиснул свое сиденье коленями и обхватил его одной рукой, а другой надавил на зеленую кнопку. Она поддалась.

Самолет качнуло в крутом вираже, не слишком обеспокоившем наши желудки, а затем он выровнялся.

Не могу сказать, насколько далеко нас отклонило, но мы с Алисой следили за зелеными звездочками, и где то через минуту она воскликнула.

— Они сближаются!

— Точно, — отозвался я мгновение спустя.