– Почему?

– Краск мог бы повеситься в камере. Быть может, от раскаяния. – Туп ухмыльнулся. От раскаяния. Славно придумано. – Садлера сегодня вечером могли бы зарезать. Но если бы это произошло, вы бы бесились и ругались до тех пор, пока мы бы не заткнули вам рот.

Он прав. И Морли прав. Мне, правда, надо выработать более практичный моральный кодекс. Давно доказано, что фанатичная преданность идеалам может пагубно отразиться на повседневной жизни. Особенно в Танфере, где идеал и этика – загадочные слова на языке, не понятном девяноста девяти процентам населения.

Я признал, что, возможно, он прав.

– Но иногда делайте вид, что я ваша совесть. Не торопитесь действовать и не забывайте, для чего в первую очередь существуют законы.

– Спасибо, Гаррет. Теперь я каждый день буду ждать, когда вы в длинном сером балахоне начнете читать проповеди на ступенях Канцелярии.

Надо было уходить. Сейчас он будет промывать мне мозги. Я ужасно устал. Он уже наполовину меня обработал. Опасно соглашаться со Стражей даже в мелочах.

Дома было не лучше. Я избавился от худшего из незваных гостей, но Брешущий Пес продолжал сидеть. Я разговаривал с ним не слишком ласково.

– Я столько часов не спал, что сбился со счету. За это время меня раза три пытались убить. – Может, я и преувеличил. Кто знает, что может случиться, если те или иные люди возьмут верх. – Пытались убить моих друзей. Я больше не могу слышать никаких жалоб. Если у тебя сложности, приходи через несколько дней.

Я не стал ему напоминать, что я на него не работаю и не обязан решать его проблемы.

Меня ждало новое испытание. Мои замечания вызвали интерес у дам. Белинда предъявила полный набор своих штучек, и оказалось, что в ее распоряжении тысяча и одна шпилька и всеми она готова меня подколоть за неуважение к старшим. Конфетка совершенно рассвирепела и совсем забыла, кто спас ее изящный задик. Она пошла провожать Брешущего Пса домой и не вернулась.

«Она и есть его дочь», – сообщил мне Покойник.

– Это я уже сообразил. Даже не пришлось считать на пальцах.

«Это долгая история».

– Тогда не рассказывай, не теряй времени. Я иду спать.

Я бросил на Белинду многозначительный взгляд. Она не обратила на меня внимания. Она суетилась вокруг Дина, который снова обосновался в маленькой гостиной. Судя по тому, что Белинда ему говорила, она не собиралась выполнять данные ранее обещания.

«Мать Конфетки вступила в связь с человеком, которого Конфетка до недавнего времени искренне считала своим отцом.»

– Это обязательно нужно знать? Сейчас?

Я разглядывал парадную дверь. Дверь, которой больше не было. Могу я быть уверен, что Покойник не заснет, пока я буду отдыхать? Он дал мне знать, что я могу на него положиться. И продолжил свою душещипательную повесть о том, как прекрасная юная героиня преодолела все препятствия, чтобы воссоединиться с родным отцом.

– Хорошо, Плут. Мы все видели, как она с пеной у рта жаждала воссоединения.

Я решил, что дня через два Брешущий Пес ей надоест. Она уже достаточно осведомлена и до сегодняшней ночи не хотела общаться с ним напрямую. Может, больше никогда и не захочет, как только увидит, в какой дыре он живет.

Покойник продолжал рассказ, но я заупрямился. Я не стал его слушать. Я не стал слушать никого и пошел спать. Прежде чем заснуть, я несколько секунд злился и тосковал по добрым старым временам, когда я жил один и, бывало, делал все так, как хотел.

– Вот что они сделали, – вернувшись, стал я рассказывать Покойнику. – Пока убийцы были в бессознательном состоянии, их поместили в камеры.