«Вероятно, этого достаточно. Хотя через мусоропровод…»

Я с самодовольным видом перебил его:

– Мы все учли, Весельчак. Все учли. Я заметил эти веревочные пояса.

«Что?»

– Веревочные пояса. Все злодеи подпоясывались веревкой. Когда Уинчелл объявился у Гулляра, у него не хватало куска пояса. Тип, который ворвался к нам в дом, носил вместо пояса обрывок веревки, такой же, как у Уинчелла. Тут я понял, в чем дело. Проклятие переносит веревка.

«Ты забыл об этом упомянуть.»

Я усмехнулся:

– Я немножко схитрил, чтобы у меня не отняли всю славу.

«Какую славу? Тебе ничего не достанется. Общество уверится, что победа над проклятием принадлежит исключительно капитану Тупу. Он об этом позаботится.»

Всегда этот Покойник все испортит.

– Туп запер веревки в ящике и спрятал его в запечатанный сейф, стоящий еще в одной обложенной кирпичами камере.

Мне не удалось убедить Покойника, он знал некомпетентность Стражи. Я тоже волновался. Но скрывал это.

– Я получил последние переводы. Я был прав. Все началось из-за женщины. Мне также нашли портрет Дракира…

«Я полагаю, этот Дракир оказался двойником старика, который ездил в карете.»

– Да. – Когда Покойник начинает читать мысли, он неудержим. – И Дракир носил серьги в виде бабочек.

«Он очень интересовался бабочками.»

– Очевидно.

«А еще больше он интересовался тем. как пережить своего соперника.»

Покойник воровал мои потрясающие сведения. Я пришел домой, переполненный новостями, а он вытаскивал их у меня из головы или он догадался обо всем еще раньше?

– Да. Дракир нашел путь к бессмертию, но это был жестокий путь. Когда Дракир изобрел проклятие, он сделал так, чтобы оно непременно настигло отвергнувшую его дочь Простодушного. Затем Дракир подстроил, чтобы его убили. Для него это не имело значения. Проклятие возвращало его к жизни. И всегда переставало действовать, воспроизведя своего создателя. Меня удивляют люди, подобные Дракиру: они готовы пожертвовать сотнями жизней ради сомнительной возможности отдалить собственную смерть. Эти люди выдают себя за человеческие существа, но вы, и я, и все остальные для них все равно что тараканы. Жаль, что такие люди не довольствуются тем, чтобы уничтожать друг друга.

Я ожидал, что проклятие принудит обоих пленников покончить с собой. Покойник со мной не согласился.

«Теперь в этом нет смысла. Допустим, один из них прокусит зубами вены. Ну и что? Даже Туп не настолько глуп. чтобы войти в камеру без искусного волшебника.»

– Если он когда-нибудь появится.

«Вот именно. Может быть, никогда. Они могут все остаться в Кантарде.»

– А труп тем временем будет разлагаться. Однажды кого-нибудь стошнит от вони, этот человек откроет камеру…

Покойник не слушал. Он рассеянно заметил, что, возможно, мне еще придется поволноваться. Я свалял дурака, когда привлек его внимание к Кантарду. Он вдруг направил все мысли туда.

Оттуда шел поток новостей. Я собирал их все утро, но Покойник уже знал большую часть от Плоскомордого. Дружище Тарп всегда рад ворваться к нам с каким-нибудь стоящим известием, если оно хоть немножко может испортить мне жизнь. Я люблю Плоскомордого, но он не способен просчитать последствия. Если бы мозги были замазкой, отпущенной ему порции не хватило бы даже на то, чтобы утеплить комнату без единого окна.

Вести из Кантарда говорили о том, что Карента на пороге победы. Нас ждут бесконечные парады и бесчисленные, доводящие всех до одурения речи.