|
Потом музыка пропала, и в наушниках возник голос стюардессы, которая на трех языках сообщила, что самолет совершил посадку, что температура за бортом… – Всё, – сказал Смайли, снимая наушники с ее головы. – Мы дома. Наверное, на Настином лице не читалось особого восторга, поэтому Смайли добавил: – И нас ждут. Давай проявим вежливость, ладно? – Я не хочу, – пробормотала Настя. Это касалось не предложения проявить вежливость, это касалось фразы Смайли насчет того, что «мы дома». Настя пока не чувствовала себя этим мы и не представляла, что Лионея может когда-нибудь стать ее домом. Она не хотела такого дома, но – маленькая проблема – другого дома у нее сейчас не было. Тем не менее она проявила вежливость, в той степени в какой это было возможно, а возможно было лишь изобразить робкую улыбку, в то время как Настины руки неосознанно сплелись на груди в защитном жесте. Но и эта малость оказалась излишней, потому что стоявшая неподалеку от трапа Амбер Андерсон не ожидала от нее никакой вежливости и, соответственно, ничего не предлагала взамен. Насте достался прохладный скользящий взгляд и сдержанное движение подбородком, после чего Амбер шагнула навстречу Смайли и спросила по-английски: – Роберт, ты привез письмо? – Да, – сказал Смайли и сделал жест в сторону Насти, пытаясь провести что-то вроде официального знакомства, но Амбер выказала полное отсутствие интереса к этой процедуре. Она положила руку на плечо Смайли и стала что-то негромко говорить ему, отчего устремленное кверху лицо Смайли становилось все более хмурым. Настя даже не пыталась вмешаться в их разговор или напомнить о себе, она просто стояла и ждала, чем все это кончится. Кончилось тем, что Амбер и Смайли, не переставая разговаривать и шаг за шагом удаляясь от Насти, вплотную подошли к черному микроавтобусу, и там, когда уже отъехала дверца и Амбер поставила ногу на подножку, Смайли наконец спохватился и показал в сторону Насти. Она не слышала, что именно сказал Смайли, зато ответ Амбер был достаточно громким и ясным: – Зачем ты привез ее с собой? Настя резко отвернулась от них, испытывая сильное желание подняться в самолет, забиться в конец салона и ждать, пока ее не увезут отсюда. Но на пути между нею и трапом оказался Армандо, и Настя едва не врезалась носом ему в подбородок. – Извини, – пробормотала она и услышала за своей спиной звук работающего двигателя. Микроавтобус тронулся с места. – Отлично, – сказала сама себе Настя. – Просто замечательно. И в самом деле, зачем он привез меня с собой? Чтобы королевской семье было кого ненавидеть, кого обвинять в исчезновении наследника? Армандо вместо ответа показал на ожидающую их машину. – И все-таки, – Настя посмотрела на него в упор. – Какого черта я тут делаю, а? Мне тут совсем не рады, я уже поняла. Эта Амбер… – Очень расстроена, – произнес Армандо. – Потом ты увидишь, что она не такая уж и плохая женщина… – Надеюсь дожить до этого дня. Настя двинулась было к машине, как вдруг позади раздалось недовольное: – Это куда же вы меня привезли?! Настя обернулась. По трапу спускался Иннокентий, точнее одна из стюардесс помогала ему сохранять равновесие при спуске, а сам Иннокентий озадаченно оглядывался по сторонам и безостановочно брюзжал. Настя непонятно почему улыбнулась. |
