— Так что, Дора? Мне надо вставать на колени, дожидаясь твоего ответа? — (Но она уже начала расстегивать пуговицы на его рубашке.) — Что это ты делаешь? — шутливо поинтересовался Джон.

— Ты попросил меня выйти за тебя замуж, — ответила Дора, уже стаскивая с него галстук. Потом она стала возиться с ремнем на его брюках. — Я верю в то, что действия гораздо красноречивее слов. Лучше делать, чем говорить.

— Вообще-то я улавливаю суть, — сказал он, распахивая ее пеньюар. — О чем ты думаешь сейчас? — спросил он. Его глаза казались темными и глубокими. В них было что-то гораздо более опасное, чем простое любопытство.

— Об этом, — ответила Дора, снимая с его плеч рубашку и пробегая по груди Джона легкими пальчиками. — Я не могу думать ни о чем другом вот уже много дней.

Она наклонилась к нему и поцеловала в ямочку у основания шеи. Потом продолжила цепочку теплых, влажных поцелуев вдоль его горла, плеч, нежно покусывая его кожу своими острыми зубками и заставляя его издавать тихие стоны.

Потом Дора откинула голову и посмотрела на своего любимого из-под опущенных ресниц. Ее губы приоткрылись, напоминая розовый бутон, источающий сладкий, медовый аромат.

— Ты можешь присоединиться ко мне. Это игра для двоих, — с улыбкой произнесла она.

— Это не игра, Дора, — возразил Джон, снимая с нее пеньюар, чтобы, наконец, дать ей понять, как он хочет ее теперь, когда между ними больше нет никаких препятствий. — С этого момента все становится по-настоящему серьезным. Я люблю тебя. Мне кажется, что я полюбил тебя с того самого момента, когда впервые увидел. Помнишь, я стоял на кухне, у тебя на руках была Софи. Надо сказать, ты была в сильном гневе.

— Я была в гневе за то, что ты взял с собой больную малышку, отправляясь на свои ночные дела. Но в тот же момент я поняла, что ты не такой. Уже тогда я в глубине души знала, что ты — тот самый, единственный мужчина, которого я видела в мечтах и снах. Прекрасный принц, которого ждет, наверное, каждая женщина. Ты прав, Джон. Это серьезно. Поцелуй же меня, любовь моя. Обними меня. Люби меня и обещай, что никогда не перестанешь.

Джон Геннон пообещал ей. И снова обещал. И снова…

— Папочка! — Софи с криком и брызгами барахталась в бассейне с Ричардом и Поппи, когда увидела отца, идущего к ней по террасе. Девочка тут же поплыла к ступенькам и как раз выбиралась из бассейна, когда подошел Джон. Он наклонился, поднял ее, обнял и крепко прижал к себе, не обращая внимания на то, что с нее текла вода.

— Я умею плавать, — радостно сообщила Софи.

— Да, я видел, — ответил Джон, смеясь и принимая полотенце, которое протянула ему Поппи. Он завернул в него девочку, чтобы она быстрее обсохла, и вытер ее личико. — Кто же научил тебя этому?

— Дора и Мамаша Гусыня.

— Кто?!

— Думаю, так она называет меня, — пояснил Фергус, только что появившийся у бассейна с подносом бокалов и бутылкой шампанского. — Софи, должно быть, услышала это от этих несносных девчонок, моих сестер. Они думают, я не знаю, как меня называют за глаза. Кстати, когда, наконец, появится Дора?

— Она спустится через минуту, — ответил Джон, увидев, как лицо Фергуса Каваны вытянулось от удивления при этих его словах. Геннон выдержал полный недоумения взгляд Фергуса, прежде чем кивнуть на бутылку шампанского. — Ты просто рад, что я останусь на обед, или вы что-то празднуете?

— Судя по тому, сколько времени ты провел наверху, лучше будет сказать, что мы что-то празднуем.