|
чтобы сосредоточиться на том, что я говорю. Кстати, на чем я остановился? Ах да, скажу тебе, дорогая, что я вовсе не такое чудовище, как мой папаша. Не может быть и речи о наказаниях. Он подождал несколько минут, а потом добавил странным, мечтательно- сонным голосом: - Если, конечно, ты не вынудишь меня прибегнуть к этому. Ариель снова почувствовала, как тонкий жалобный вой готов вырваться из глотки. - Ну, вот мы и пришли. Надеюсь, старая ведьма успела натаскать воды. От тебя несет конским потом, дорогая, и даже неизвестно почему этим проклятым гусем. Этьен затащил ее в спальню. С окон были откинуты гардины. Яркий солнечный свет струился сквозь стекла. У камина стояла медная ванна. В этой спальне, в отличие от других, мебель не была закрыта чехлами, но на полу лежал толстый слой пыли и повсюду ощущался нежилой запах плесени. - Пожалуй, стоит снова стянуть тебе руки. Обещаю, больно не будет. Помнишь этот крюк, вон там? Отец рассказывал, как привязывал тебя к нему на длинной веревке и часами любовался твоим обнаженным телом. Ты принадлежала ему, и только ему. - Нет, Этьен! Нет! - Наконец-то ты соизволила заговорить. Правда, я предпочел бы слышать другие слова из этого прелестного ротика. Я буду делать все, что пожелаю, Ариель. Запомни это и смирись. Он нашел в комоде длинную тонкую веревку, обмотал вокруг ее запястий, потом, встав на стул, привязал веревку к крюку, укрепленному в потолке, и приспособил ее так, чтобы Ариель могла стоять с поднятыми над головой руками. - Сейчас, - пробормотал Этьен и наклонился, чтобы освободить ей щиколотки. Ариель ощутила тупую боль в затекших от слишком тугих пут ногах. Этьен начал растирать их, пока слезы не навернулись на глаза Ариель: кожу закололо словно десятками крошечных иголочек. Но Ариель не издала ни звука. Этьен продолжал сидеть на корточках, и Ариель, почти машинально, не думая о последствиях, отвела ногу и лягнула его в пах. Несколько мгновений Этьен неверяще смотрел на нее и, завопив от боли, повалился на спину, свернувшись комочком и обхватив себя руками. Ариель молча наблюдала за ним. Дура, тысячу раз дура! Совсем беззащитная и одинокая и умудрилась к тому же так сильно ударить его! Возмездие не заставит себя ждать. Она в ужасе закрыла глаза. И в самом деле Этьен довольно скоро пришел в себя. Волны тошноты улеглись. Ему даже удалось подняться и распрямиться. Понимая, что Ариель сознает, какую совершила глупость, Этьен улыбнулся и, подойдя ближе, провел костяшками пальцев по ее побелевшей щеке: - Бедная, маленькая дурочка! Попробуй еще раз взмахнуть ножкой, и клянусь, ты пожалеешь, что родилась на свет! Я еще не решил, стоит ли m`j`g`r| тебя за причиненную мне боль. Но еще одна такая проделка, и ты будешь вопить еще громче меня. |
