Но еще одна такая проделка, и ты
будешь вопить еще громче меня. Усвоила?
Глаза Ариель были крепко зажмурены. Она ничего не ответила.
- Усвоила?
Он стиснул ее подбородок и начал трясти, пока Ариель не открыла
глаза.
- Да, - прошептала она, - понимаю.
- Прекрасно.
Он поцеловал ее, и Ариель охнула, пытаясь отстраниться, но
безуспешно. Этьен пытался просунуть язык ей в рот, но Ариель лишь
плотнее сжала губы. Он отступил, казалось, погрузившись в серьезные
размышления;
- Я так давно не видел тебя... Не могу решить, какую часть тела я
хотел бы обнажить первой. У тебя есть какие-нибудь предложения, дорогая?
Ариель молча отвернула голову.
- Ну что ж, тогда начнем снизу.
Он встал перед ней на колени, стащил сапожки для верховой езды и
небрежно бросил их через плечо:
- Теперь юбка.
Она почувствовала, как его пальцы расстегивают пуговицы жакета,
нащупывают застежки юбки. Они легко поддались, и тяжелая ткань поползла
вниз.
- Очаровательно, - пробормотал Этьен, развязывая ленты нижней юбки,
и Ариель ощутила дуновение холодного воздуха на обнаженных бедрах. Этьен
начал скатывать чулки, легонько поглаживая ноги Ариель. Вскоре она
стояла перед ним в короткой сорочке, блузке и жакете.
- Поистине изысканная картина! Великолепно! - воскликнул Этьен.
- Я нашла крем, мисс Ариель. Они ошеломленно уставились на Доркас.
Та, медленно шаркая, вошла в комнату, протягивая склянку.
- Что тебе нужно, проклятая старая кляча?
- Крем, - преувеличенно терпеливым тоном, каким всегда
разговаривала с Ариель, когда та была ребенком, пояснила Доркас.
- Не желаю, чтобы у мисс Ариель остались шрамы. Вы ее связали, она
всегда ненавидела это и даже плакала. Только почему-то сейчас не плачет.
Не понимаю.
- Убирайся, безмозглая старая кляча! Доркас сконфуженно огляделась:
- Хорошо. Я подожду вас, мисс Ариель, в вашей спальне. Крем у меня.
Я поухаживаю за вами, как обычно.
Ариель застонала.
- Боже, да эта старая дура совсем спятила! Этьен проводил Доркас до
смежной двери, и Ариель услыхало, как он приказывает горничной принести
ведра с горячей водой. Та, устало согнувшись, втащила ведра и вылила
поду в ванну, раз, другой, третий, пока не наполнила до середины.
- А теперь, - объявил Этьен, улыбнувшись Ариель. - боюсь, дорогая,
что нам придется пожертвовать твоей блузкой и жакетом. Не стоит, однако,
жалеть. Отец говорил, что ты привыкла проводить с ним наедине целые часы
совершенно голой, в костюме Евы. Ты даже вышивала, когда он не пользовал
тебя, так что он целыми днями наслаждался созерцанием прелестного тела.
Неужели не помнишь, Ариель?
- Твой отец был сумасшедшим, Этьен, полностью и совершенно,
злобным, омерзительным животным. |