|
Потом Алек раздел жену, разжег огонь и начал действовать, как человек, который знает, что делает. И когда Джинни начала кричать, безразличная ко всему, кроме боли, разрывающей тело, Алек, осторожно надавив на ее живот, просунул руку в родовой канал, облегчая путь ребенку. Несколько мгновений спустя сын скользнул в подставленные ладони, и Алек ошеломленно уставился на него, не в силах поверить свершившемуся чуду. – Джинни, – прошептал он, глядя на побелевшее лицо жены. – У нас родился сын, любимая. Все позади, и ты подарила мне сына. И Джинни, почти теряя сознание от усталости, приподнялась и глухо прохрипела сорванным от крика голосом: – Нет, Алек, неправда. Я обещала тебе дочь. Алек, рассмеявшись, перерезал пуповину и завернул младенца в свою высохшую сорочку. – Холли будет рада, а вам, мадам жена, придется смириться. Ну а теперь пора избавиться от последа. Три часа спустя, на закате, его, Джинни и морщинистого красного младенца нашли слуги, посланные на поиски Смайтом. Алек задремал. Он не знал, как долго проспал, но, открыв глаза, увидел серьезное личико дочери, с тревогой глядевшей на него. – Папа! Ты проснулся? Джинни здорова? А мой братик? Его няня обращается со мной как с маленьким ребенком и ничего не желает говорить. Я проскользнула сюда, пока никто не видел. – Все хорошо, хрюшка, – заверил Алек, усадив Холли себе на колени. – И не просто хорошо, а превосходно. – Мама выглядит ужасно измученной, папа. «На ее месте я бы выглядел еще хуже, если бы перенес такое», – подумал Алек, но не счел нужным объяснять это дочери. – Через пару дней она поправится и встанет. – Как его зовут? – Мы с мамой еще не решили. А как ты думаешь, Холли? – Эрнст или Кларенс. – Почему столь благочестивые имена? – Няня сказала, он такой красивый, что, когда вырастет, станет настоящим ужасом, и поэтому с него нельзя спускать глаз, нужно держать в узде и воспитывать в правилах религии и добродетели. Вот я и подумала, что противное скучное имя может помочь. – Господи, а я то думал, что он похож на маленькую сморщенную обезьянку! Совсем как ты в его возрасте. – Но пап! Я вовсе не красива. – Совершенно верно, – сухо согласился Алек, глядя на поднятое к нему личико дочери. – Довольно сносно выглядишь, только и всего. И конечно, останешься старой девой и будешь заботиться обо мне и матери, когда мы состаримся. Как насчет того, чтобы самой встать на путь добродетели? – Папа, мы должны дать имя малышу, иначе ему будет не по себе. Алек неожиданно вспомнил, что прошел не один день, прежде чем Холли получила имя. Он не хотел думать об этом, не собирался… Алек тряхнул головой: – Хорошо. Спросим Джинни, когда она проснется. – Я не сплю… кажется. – Мама, как ты себя чувствуешь? Холли соскочила с колен отца и подошла к кровати. Маленькая ладошка легонько погладила Джинни по щеке. – Прекрасно, дорогая. Но твой отец уже выбрал имя. Мы все решили, пока я рожала в том коттедже. Скажи ей, Алек. – Джеймс Девениш Николас Сент Джон Каррик. Холли широко распахнула изумленные глаза. Джинни, рассмеявшись, взяла девочку за руку. – Он вырастет и станет достойным такого длинного имени. И кроме того, папа тверд в своем решении, как скала. Придется исполнить его каприз, а пока будем называть твоего братца просто Дев. – Дев, – медленно протянула Холли. – Мне это нравится. Можно мне пойти посмотреть на него сейчас? – Конечно, – кивнул Алек. – Только, если любишь меня, постарайся его не будить. |
