|
Марджи отстранилась: темные глаза вновь наполнились слезами. – Вы не понимаете, миледи. Он снова пытался изнасиловать меня, здесь, в своей конторе. Я начала отбиваться, схватила подсвечник и ударила его по голове, а свечи разлетелись по всей комнате, только все они были зажжены, и огонь перекинулся на занавески, и я пыталась… честное слово, пыталась… и не смогла потушить… и убежала… о, это было ужасно, ужасно! – Знаю. Знаю. Алек хотел было выйти из укрытия, но все же решил выждать. Джинни сама прекрасно справится. – А потом появился сэр Эдуард, и ты еще больше испугалась. – О Боже мой, да я еще никогда так не боялась! – Понимаю. Ты была права, что сказала мне, Марджи. Я поговорю с его милостью и сэром Эдуардом. Ты пыталась защищаться. Теперь все будет хорошо. Ничего больше не бойся. Ну а теперь, почему бы тебе не подняться в свою комнату и не отдохнуть немного? Ты ведь очень устала, правда? Измученная девушка молча кивнула. После ее ухода Джинни повернулась к мужу. Тот быстро выступил на свет. – Ублюдок, – пробормотал он. – Никто из нас и не подозревал… – Странно, не правда ли? Что мы скажем сэру Эдуарду? – Только не правду, – задумчиво сказал Алек, – он, как истинный лицемер и ханжа, посчитает Марджи потаскухой и захочет выслать ее в колонии. Нет, я что нибудь придумаю. Марджи ничего не грозит. И он действительно придумал великолепную историю о том, как мистер Круиск проворовался и, боясь, что хозяин обнаружит подделки и подчистки в счетных книгах и отправит его в Ньюгейт, попытался бежать, но впопыхах случайно сбил со стола канделябр и погиб в огне. Сэр Эдуард, далеко не дурак, понял, что дело нечисто, но сейчас, после третьего бокала превосходного портвейна, совершенно не стремился докопаться до истины. Если барону угодно так думать, то уж ему то совершенно все равно! Поэтому судья лишь благосклонно кивнул и вновь потянулся к графину с портвейном. На следующее утро Алек долго искал жену, пока не узнал, что в последний раз ее видели идущей к конюшне. Было холодно, небо закрывали лохматые свинцовые тучи. Алек ускорил шаг и остановился только перед крытой черепицей конюшней. Часть плиток разбилась и вылетела, в крыше зияли дыры. Здание явно пришло в упадок, и некоторые окна болтались на полуоторванных петлях. Алек, нахмурившись, покачал головой. Да, много придется потрудиться, чтобы привести в порядок Каррик Грейндж. Он открыл заднюю дверь, переступил порог и сразу увидел жену. – Здравствуй, Джинни. Сэр Эдуард снова был здесь, и на этот раз пары портвейна больше не туманили ему голову. Он, похоже, сильно сомневался, что все правильно расслышал вчера вечером, поэтому и хотел убедиться при свете дня, что не ошибся. Я еще раз произнес свой замечательный монолог – никогда не подозревал, что во мне кроется талант прирожденного актера, – и теперь он отправился восвояси, довольный уже сознанием того, что барон Шерард не станет больше жаловаться. Джинни опустила тряпку, которой протирала испанское седло Алека, и взглянула на мужа, вспоминая все, что тот вчера наговорил судье. Она заснула, так и не дождавшись мужа. Сэр Эдуард уговорил его сыграть в пикет и отправился в постель только после третьей партии. Алек не стал будить жену. – Думаю, мы очень неплохо поработали вместе, – объявил Алек, закрывая за собой дверь. В конюшне приятно пахло кожей, льняным семенем и лошадьми. – Возможно. Алек поднял брови: – Но ты прекрасно справилась – добилась правды от Марджи и смогла узнать все. |
