В кабинете командира полка сидели молодые офицеры.

—    Знакомьтесь, мой заместитель по летной подготовке, — представил Виктора Георгиевича командир.

Лейтенанты встали и, пожимая протянутую им руку, [164] называли свои фамилии. Виктор Георгиевич обратил внимание на выделявшихся среди прибывших формой одежды и внешним видом двух летчиков. Один худощавый, симпатичный, со смешинкой в карих глазах, в узких брюках-дудочках, из-под которых виднелись ярко-пестрые носки; второй — приземистый крепыш, смотрел исподлобья, словно ожидал, что подполковник тут же при всех возьмет и отрежет его длинные волосы, которые он так бережно растил.

Командирская интуиция подсказывала Романову, что с этими двумя офицерами ему предстоит поработать особо. Но Виктор Георгиевич тут же отогнал эту мысль: интуиция интуицией, а преждевременно настраивать себя нельзя, не всегда первое впечатление бывает верным. И когда командир полка оставил его с вновь прибывшими одного, поручив ознакомить молодых офицеров с порядком в части, подполковник не стал делать замечания ни за яркие носки, ни за прическу. Лишь в заключение беседы сказал:

—    С завтрашнего дня у вас начинаются занятия. Прошу не забывать о внешнем виде, строго соблюдать форму одежды.

На следующее утро подполковник увидел, что требования его выполнили далеко не все. В строю выделялись все те же лейтенанты — один в брюках дудочках и ярких носках, второй — с перманентной прической.

Виктор Георгиевич остановился посередине строя и, глянув на часы, строго сказал:

—    Занятия начнем на час позже. А этот час даю вам еще раз на то, чтобы привести себя в порядок. Разойдись!

Лейтенант с перманентом нехотя направился к парикмахерской. Однако никуда не собирался уходить любитель модного стиля. Он закурил и весело болтал с товарищами, словно приказание его не касалось.

—    А вы что, персонального приказа ждете? — спросил у него подполковник.

Лейтенант невозмутимо снял фуражку и пригладил редкие коротко остриженные

волосы.

—    У меня все в порядке.

—    А носки, брюки?

—    Носки, брюки? — наивно удивился лейтенант. — Так это ж теперь модно носить такие. Моду будете соблюдать после службы, когда штатский[1б5] костюм наденете. А сейчас прошу не задерживать занятия...

Однако навести порядок с формой одежды было пустяковым делом по сравнению с другими вставшими перед командирами проблемами. Молодые летчики прибыли к часть из разных городов, с разным жизненным опытом. с разными гражданскими профессиями.

Война наложила и на их характер свой отпечаток: многие воспитывались без отцов, с ранних лет вступили на самостоятельный жизненный путь и понятия армейский коллектив, боевое содружество, офицерская честь для них мало что тогда значили. Один начал копить деньги, кое в чем отказывая себе. Другой, наоборот, вырвавшись в город, пускал получку налево и направо. Третий вообще жил отшельником, не желая знаться с окружающими.

Виктор Георгиевич с огорчением смотрел, как после окончания рабочего дня молодые офицеры торопливо расходились в разные стороны. Трудно было заставить их в свободное время сидеть в учебных классах, еще труднее собрать на беседу или на вечер.

Практика полетов была невелика, а тактику истребителей-бомбардировщиков они знали слабо, и все надо было начинать с азов, с чего обычно начинают курсанты летных училищ. Но в училище приходят юноши с еще не сложившимся характером, податливые и восприимчивые. Здесь же были люди, познавшие самостоятельную жизнь, имеющие свои взгляды, свои суждения.

Человек, говорят, начинается с коллектива: важно. как он относится к людям, волнуют ли его радости и огорчения других, готов ли он прийти на помощь попавшему в беду товарищу.