Ловушка захлопнулась.

— Kpoм! — взревел варвар, бросаясь обратно к люку.

Освобожденный раб очумело вскочил, ринулся было следом — и повалился лицом вниз, с пробитой навылет грудью…

Конан очутился на палубе, Ему хватило одного взгляда — бой проигран. На три десятка его молодцов — не менее сотни этих самых Клинков, здоровенных, рыжих молодцов в полном вооружении, которых вдобавок можно лишь оглушать…

Позаимствованный у Архама меч плашмя ударил по шлему ближайшего врага; воин повалился под ноги киммерийцу. Однако второго удара скверное лезвие не выдержало — переломилось возле самой рукояти. Конан с проклятием подхватил дубину, выпавшую из чьей-то мертвой руки, огрел ею еще двух или трех подступавших недругов — и внезапно почувствовал спиной фальшборт. Отступать дальше было некуда, копья и луки целились со всех сторон; почти все спутники киммерийца уже валялись связанными, и лишь один Хашдад продолжал отбиваться.

— За борт!!! — рявкнул ему Конан, прыгая в черную воду ночной бухты. Кузнец последовал его примеру.

Наугад пущенные им вдогонку стрелы прошли мимо.

* * *

— Ну, что я тебе говорил?! — обрушился на Конана Хашдад, едва те выбрались на берег. — К чему все это безумие? Так, глядишь, и отсиделись бы… потом бы плот соорудили…

— Плот соорудили!.. — зло передразнил его Конан. — В уме ли ты, кузнец, или последний ум молотом своим вышиб? Никуда нам отсюда не уйти. Выследили бы нас. Вон, все местные у этих Ночных Клинков в подручных ходят! Прочесали бы лес еще раз — и все. И хватит об этом! Нужно думать, что дальше.

— Что тут думать, — Хашдад уныло повесил нос. — Схватят нас, если не сегодня, так завтра

— Ну, так повесься, — не выдержав, бросил киммериец. Разговор оборвался.

Конан не привык терпеть поражения. Этой ночью он сгрыз себе ногти на пальцах до самого мяса, пытаясь придумать выход — но напрасно. Завтра с рассветом наверняка начнется большая охота. Что ж, если так, то они с Хашдадом сумеют прорваться. Захватить у местных пирогу и выходить в море — все лучше, чем покорно ждать, когда же тебя, наконец, изловят! Не самый лучший выход, далеко не лучший — но ничего иного в голову Конана так и не пришло.

С первыми лучами зари он растолкал кузнеца. Голодные, они утолили жажду из ручья и двинулись на север — к противоположному краю небольшого острова, подальше от той бухты, где вытянулась подобно барракуде черная галера Ночных Клинков.

Их путь пролегал сквозь настоящие дебри. Ходить по джунглям без топора вообще крайне затруднительно, а уж если эти джунгли вдобавок все перевиты лианами, словно бы тут похозяйничала целая свора громадных пауков — то и почти невозможно. Хашдад вскоре совершенно выбился из сил; Конану пришлось почти что тащить его на себе.

Лес вокруг становился все глуше и глуше. Путники поднялись уже довольно высоко в гору, и тут, откуда ни возьмись, под ногами захлюпало, появились покрытые зеленой порослью лужи, становившиеся все глубже и обширнее. Над поверхностью застоявшейся воды поднимали сплюснутые треугольные головы змеи, провожая пришельцев холодными немигающими взглядами.

— Мы… идем… куда-то не туда, — прохрипел Хашдад, тяжело опираясь на плечо Конана.

Киммериец только сплюнул в ответ.

— Идем по солнцу, на север. Больше нам деваться некуда.

— А почему… почему ручьев нет? Если мы шли вверх вода… вода вниз течь отсюда должна! Почему же не течет?.. Здесь какое-то колдовство, Конан!

— А, тебе всюду какие-то мороки грезятся! — отмахнулся киммериец, продолжая путь.