Их страх не уменьшился, когда они прошли мимо соседней гостиницы, той, где нашли кров Айвен и Пайкел. Их взорам предстали руины на месте входной двери и когда-то нависавшего над ней козырька. Хозяин гостиницы, пыхтя, вытаскивал осколки стекла и щепки, застрявшие в щелях крыльца. Он проводил спутников многозначительным немигающим взглядом.

Кэддерли помедлил и глубоко вдохнул, когда перед ним предстало здание «Чешуи дракона». Он увидел, что осталось от балкона его комнаты, где в последние недели жрец находил самое уединенное место для размышлений, позволяющее отвлечься от мирской суеты. Оторванная планка перил лежала на улице, еще одна доска, которая помогла Данике спружинить в падении, висела под углом. На земле, к счастью, не валялось ни одного трупа. Но волшебник увидел темно-красное пятно на булыжниках напротив своей комнаты и еще большее – посреди широкой мостовой.

Даника, почувствовав, как потрясен ее друг этим зрелищем, взяла жреца под руку, мягко поддерживая его. К удивлению девушки, Кэддерли вырвался. Она посмотрела на волшебника, пытаясь понять, не сделала ли что-то лишнее, но его неподвижный взгляд не был обвиняющим. Молодой человек глубоко вдохнул и распрямил плечи.

Девушка поняла, что на этот раз волшебник не уклонится от борьбы, не убежит прочь, как он однажды уже сделал это в Шилмисте. Наоборот, он встретит угрозу лицом к лицу, с гордо поднятой головой, нанося ответный удар тем, кто осмелился бросить ему вызов. Но найдет ли он силы на это, спрашивала испуганно Даника, не обрекая себя на то, чтобы призраки вроде Барджина до конца дней крались за ним?

Кэддерли прошел мимо нее, затем улыбнулся и помахал рукой, услышав знакомое «ой-ой-ой» из-за дверей «Чешуи дракона».

На уцелевшее крыльцо вышел Пайкел Валуноплечий. Дворф держал утерянный жрецом посох высоко над головой и с трудом помахивал сильно поврежденной ладонью.

Даника, заметив ощутимую перемену в поведении Кэддерли, осталась стоять на месте и позволила любимому уйти вперед. Продолжавшийся безостановочно поток убийств заставил волшебника, защищаясь, окрепнуть в своем решении воевать. Постепенно насилие перестает удивлять, знала по себе девушка, но ни одна битва не дается так тяжело, как первая в жизни. Ни один удар не наносится с таким отвращением, как первый. Глядя, как ее любимый уверенно делает большие шаги навстречу Пайкелу, молодая воительница испугалась.

К тому времени, как Даника настигла волшебника, он неподвижно стоял внутри гостиницы с двумя дворфами (к ее облегчению) и Фредегаром Торопыгой, глаза которого опухли от слез. Девушка испытала воодушевление при виде боевого настроения братьев. Однако потом она проследила за взглядом Кэддерли, заметив стол в каминном зале, на котором распростерлось бездыханное тело жреца-наставника. Его грудная клетка, жестоко раскромсанная, зияла страшной дырой на том месте, где должно было находиться сердце.

– Мой Бреннан! – стонал измученный Фредегар. – Они убили моего бедного сына!

Волшебник позволил своему взгляду бродить по комнате, отметив сломанную лестницу, сорванный канделябр поверх ее остатков, прожженный пол позади длинной стойки. На одном из столов лежало неопознанное, накрытое простыней тело. Еще шесть трупов валялось между стойкой и лестницей, и обуглившаяся одежда одного из них еще продолжала дымиться.

– Но, по меньшей мере, четверо скрылись, – сообщил Айвен.

– Ты забыл про того, кто лежит на крыше, – заметила Даника.

– О-хо-хо, – вздохнул Пайкел, потирая мозолистые ладони одна о другую и жестом предлагая одному из стражников подняться, чтобы это проверить.