— Ну-ну, держитесь. Пусть я теперь и не замужем за Тони, но в городе у меня масса добрых друзей.

— Конечно, Линди, я знаю. Но все равно смысла нет. Видите ли, Брэдли — это мой менеджер, он меня и втравил в эту затею. Я идиот, что его послушался, но деваться было некуда. Зашел в полный тупик, и тут-то он и развил свою теорию. Твердил, будто этот план разработала моя жена, Хелен. На самом деле, мол, она меня не бросает. Нет, все это лишь часть хитроумного замысла. Поступает она так исключительно ради меня, чтобы дать мне возможность попасть к пластическому хирургу. А когда повязки снимут и у меня будет новое лицо, она ко мне вернется и все снова прекрасно устроится. Вот это Брэдли мне и втолковал. Даже когда он все это нес, я понимал, что все это полная чепуха, но что я мог поделать? Хоть какая-то надежда брезжила. Брэдли за это и ухватился, ухватился крепко-накрепко, такой уж он из себя. Пошляк до мозга костей. Заботит его только выгода. Лишь бы я выбился в высшую лигу. И какое ему дело, вернется ко мне Хелен или нет?

Я умолк, и Линди тоже долгое время не произносила ни слова, а потом сказала:

— Послушайте, дорогуша, не перебивайте. Я надеюсь, что ваша жена к вам вернется. А если нет, что ж, придется вам поискать новые перспективы. Может, она и замечательная, но жизнь так богата, что одной любви бывает мало. Вам нужно отсюда выбраться, Стив. Такие, как вы, в общей массе не растворятся. Поглядите на меня. Снимут с меня повязки — и что: неужели я буду выглядеть так, как выглядела двадцать лет тому назад? Не уверена. Много воды утекло с моего развода и замужества. И все же я собираюсь так или иначе отсюда выбраться и попробовать заново. — Линди подошла ко мне вплотную и потрепала за плечо. — Ну-ну. Вы просто-напросто устали. Поспите — и вам станет гораздо лучше. Послушайте меня. Борис — лучший специалист. Он нас обоих сделает новыми людьми. Вот увидите.

Я поставил бокал на стол и поднялся с софы:

— Думаю, вы правы. По-вашему, Борис — лучший специалист. И команда из нас сегодня получилась отличная.

— Не просто отличная, а превосходная!

Я шагнул вперед, обнял Линди за плечи и поцеловал ее в обе забинтованные щеки:

— Вам тоже нужно хорошенько выспаться. Я скоро к вам загляну, и мы еще сыграем в шахматы.

Однако после того утра виделись мы мало. Раздумывая над этим позже, я решил, что тогда, ночью, наговорил такого, за что следовало бы извиниться или, по крайней мере, попытаться объяснить. Но тогда, едва мы вернулись в номер Линди и оба покатывались на софе от хохота, снова заводить об этом разговор было как-то неуместно или даже совсем ни к чему. При расставании утром я считал, что тот этап мы оба давно миновали. Уже тогда я подметил, с какой легкостью Линди умела переключаться с одного на другое. Может, позднее ей все опять вспомнилось и она снова на меня обозлилась. Кто знает? Так или иначе, хотя я и ждал в тот день ее звонка, она так и не позвонила, не позвонила и на другой день. Вместо этого спустя еще день я через стенку слышал, что она включила на полную громкость записи Тони Гарднера.

Когда же в конечном итоге я к ней все-таки зашел — дня через четыре или около того, Линди держалась приветливо, но отстранение. Как и в первый раз, много распространялась о своих друзьях-знаменитостях, однако и словом не обмолвилась о том, что подтолкнет их помочь мне с продвижением карьеры. Меня это, впрочем, не волновало. Мы начали партию, но у Линди непрерывно звонил телефон, и она уходила говорить по нему в спальню.

А позапрошлым вечером Линди постучала ко мне в дверь и сообщила, что скоро освободит номер. Борис ею доволен и согласился снять повязки у нее дома. Мы дружески попрощались, но это выглядело так, словно настоящее прощание уже состоялось — тем утром, сразу после нашей эскапады, когда я обнял ее за плечи и поцеловал в обе щеки.