Сегодня утром в потрясающем интервью программе «Сегодня» на Радио-4 супруга премьер-министра Адель Флорэ-Клэр сказала Джону Хамфризу, что человеческая жизнь священна, а поскольку бородавки растут на человеческом теле, их также надлежит считать священными и потому хоронить с заботой и уважением, сжигать же их в больничных печах — «очевидная ошибка». Пораженный Хамфриз спросил: «А как же мозоли? Тоже священны?» На что миссис Флорэ-Клэр ответила: «Очевидно». Представитель Ассоциации мастеров педикюра позже сказал: «Если устраивать похороны каждой удаленной мозоли, наши затраты взлетят до небес и мы будем вынуждены переложить их на плечи наших клиентов, многие из которых — пенсионеры».
Под портретом Адель Флорэ-Клэр, где она выглядела одновременно бестолковой и сумасшедшей, Джек прочел: «См. страницу 3». Джек посмотрел. Там была еще одна фотография Адель, на сей раз с сэром Полом Маккартни. Статья продолжалась:
Сегодня представитель правительства заявил: «Миссис Флорэ-Клэр выражает свое личное мнение, правительство же не планирует узаконивать погребение частей тела». Канцелярия Архиепископа Кентерберийского сделала краткое заявление: «Архиепископ Кентерберийский не дает комментариев по религиозным вопросам». Модный лондонский мастер педикюра Питер Боурон обратился к нескольким таблоидам с предложением опубликовать его историю в обмен на шестизначную сумму.
Джек и премьер-министр достоялись в своих очередях приблизительно одновременно, причем с равно неудовлетворительным результатом. Компьютеризованная касса отказалась брать наличные и требовала только кредитную карту «Суитч». Джек протянул карту и спросил продавщицу:
— Не много ли хлопот из-за какой-то газеты? Та ответила:
— Это ваши проблемы, а мне не нравится деньги руками брать, никогда не знаешь, где они побывали.
Автомат безалкогольных напитков вел себя как деспот в стране третьего мира: одним оказывал милости, другим отказывал. Премьер-министр счел, что это несправедливо, ведь он аккуратно опустил необходимую сумму. Выбрав напиток, он нажал нужную кнопку, но из зева автомата в лоток из нержавейки ничего не выкатилось.
Премьер-министр нарыдался до конвульсий на могиле матери и сейчас чувствовал себя обезвоженным как сухофрукт. Нужно было срочно утолить жажду. Он уже несколько часов не пил. Он нажал кнопку возврата монет, но аппарат не собирался выпускать добычу из своего загадочного нутра. И тут удача: с непреклонным видом и большой связкой ключей к агрегату подошел человек в комбинезоне с вышитым логотипом компании безалкогольных напитков.
Премьер-министр сделал шаг назад, чтобы человек открыл аппарат, а потом попросил у пего банку оранжада без сахара. Человек в комбинезоне произнес заученным топом:
— Если вы хотите приобрести банку оранжада, мадам, надо опустить в аппарат шестьдесят пенсов.
— Я опустила, — запротестовал премьер-министр.
— Почему я вам должен верить, мадам?
— Потому что я вам это говорю, — сказал премьер и улыбнулся человеку в комбинезоне, который ответил ничего не выражающим взглядом.
Такие стычки у человека в комбинезоне случались по несколько раз на дню, а в его краткосрочном контракте указывалось, что возвращать покупателям деньги запрещено. На однодневных курсах подготовки учили, что покупатели — сплошь вруны и жулье и за банку халявного оранжада детей своих готовы продать.
— Напишите по адресу, указанному на аппарате, — сказал человек в комбинезоне.
— Что, искать ручку, бумагу, конверт, стоять на почте за маркой и писать — и все это ради шестидесяти пенсов?
— Вы не поверите, сколько крохоборов так и делают, — ответил человек в комбинезоне, пополняя аппарат свежей партией емкостей с содовой, вкусовыми добавками, подсластителями и красителями. |