— Предатели! — Вопль Изабеллы, выдавшей натуральную площадную атаку прямо в лицо напрыгнувшему на неё убийце с короткими клинками в обеих руках, отшвырнул этого недоассасина словно перекрученную половую тряпку, посшибал пару десятков человек как кегли и еще большее количество оглушил или контузил, заставив выронить свое оружие или просто замешкаться. К сожалению, в сию площадную атаку испанка видимо вложила все, что могла, а потом рухнула от перенапряжения лицом вниз чуть ли не раньше, чем поверженные враги. По задним рядам пришедшей из Кембриджа группы начали работать пулеметы, ибо по крайней мере кто-то из занявших позицию в бронетехнике людей не спал, но было их мало и работали они осторожно, явно опасаясь своих же очередью из крупнокалиберного оружия зацепить.

— Убью! — Размахивая молотом я словно живая торпеда врезался в ряды врагов, первым взмахом разорвав на части сразу трех рукопашников, а вторым зацепив еще больше, третьим смял всего парочку, но зато с большими обагренными кровью двуручниками, увлеченно пластавшими солдат Убежища…И тут неожиданно левый бок резануло ужасной обжигающей болью, которая стремительно рванула к правому. Вместе с тонким и вместе тем безумно острым клинком шпаги, интенсивно сияющей фиолетовым цветом, что ударил под сердце и высунулся откуда-то из правого плеча. Рана, которую нанес мне какой-то высокоуровневый фехтовальщик, что поднырнул под просвистевший над его головой легендарный молот и с первого же удара пробил легендарный же доспех, без сомнения была смертельной и сама по себе. Оба легких и сердца были пробиты насквозь. А источаемый клинком жар какого-то едкого колдовского пламени, впившийся в мои внутренности, мог бы без проблем в могилу и тролля отправить! — Аргх!!!

От отчаянной попытки зацепить его возвратным движением молота фехтовальщик ушел легко и непринужденно, согнувшись назад в коленях и стелясь к земле словно опытный гимнаст. Единственной его потерей стали пятнышки чужой крови на одежде, поскольку мой молот был основательно так забрызган алой жидкостью и чужими внутренностями. Да и то эти отметины были почти незаметны на ткани, из которой сделали имитацию военной формы. Настоящей она точно не являлась, ибо любой мундир земного производства лопнул бы по швам от нагрузок, возникающих на той скорости, с которой двигался мой противник. Какой-нибудь гимнастический костюм, что может легко растягиваться, имел бы шансы. Мундир — нет.

Фехтовальщик, разорвавший дистанцию и не постеснявшийся для этого даже небрежно уронить себе под ноги какого-то стрелка с дробовиком, явно ожидал, что я сейчас упаду и сдохну…Я тоже этого, в принципе, ждал, секунд через пять, ну может быть десять, поскольку кровь хлестала из меня кипящими от внутреннего жара ручьями, а сердце превратилось в кусок обугленного мяса. Очень хотелось завыть от боли и свернуться клубком в попытке хоть немного ослабить агонию, но это была бы смерть. И умирать мне было пока ещё нельзя, тем более времени для своего спасения было хоть и маловато, но все же вполне достаточно.

Льющийся из моих ран поток крови резко остановился, поскольку при помощи начавшего свою работу легендарного кольца, скрытого перчатками доспехов, вся алая жидкость ушла на то, чтобы сформировать контур ритуальной фигуры, покрывающий мое туловище. Ставший уже практически привычным сдвиг во времени, что возвращает состояние большей части тела к тому, каким оно было полминуты назад…И вот уже я, злобно ухмыляясь малость опешившему противнику, на полной скорости несусь к нему, размахивая молотом и круша всех, кого угораздило оказаться в пределах досягаемости легендарного оружия.