|
.. И к тому же, — поспешно прибавила она, — госпожа Машурина тебя не слушает... Ты бы лучше предложил ей еще чашку чаю. Паклин спохватился. — Ах да, моя почтенная, — не хотите ли вы в самом деле?.. Но Машурина медленно перевела на него свои темные глаза и задумчиво промолвила: — Я хотела спросить у вас, Паклин, нет ли у вас какой—нибудь записки Нежданова — или его фотографии? — Есть фотография... есть; и, кажется, довольно хорошая. В столе. Я сейчас отыщу вам ее. Он стал рыться у себя в ящике, а Снандулия подошла к Машуриной и с участием, долго и пристально посмотрев на нее, пожала ей руку — как собрату. — Вот она! Нашел! — воскликнул Паклин и подал фотографию. Машурина быстро, почти не взглянув на нее и не сказав спасибо, но покрасневши вся, сунула ее в карман, надела шляпу и направилась к двери. — Вы уходите? — промолвил Паклин. — Где вы живете, по крайней мере? — А где придется. — Понимаю; вы не хотите, чтоб я об этом знал. Ну, скажите, пожалуйста, хоть одно: вы все по приказанию Василия Николаевича действуете? — На что вам знать? — Или, может, кого другого, — Сидора Сидорыча? Машурина не отвечала. — Или вами распоряжается безымянный какой? Машурина уже перешагнула порог. — А может быть, и безымянный! Она захлопнула дверь. Паклин долго стоял неподвижно перед этой закрытой дверью. „Безымянная Русь!“ — сказал он наконец. |
