|
В понедельник женщины отправляются к модисткам тратить денег больше прежнего, купцы в Сити выручают денег больше прежнего, а мой лавочник, громко расхваливавший меня в своем воскресном платье, засучает будничные рукава и подмешивает сахар для своего любимого проповедника так же самодовольно, как всегда! В прежние годы я часто чувствовал указанные здесь препятствия к продолжению моей профессии. Они горька тяготили мою душу, когда я отказался от пасторской должности, и теперь имеют на меня сильное влияние. Мне надоел легко приобретаемый успех на кафедре. Мне надоело общество. Я чувствую некоторое уважение к себе, некоторое мужество и надежду в моих трудах на благо бедняков в Полях Зеленого Якоря. Но я не могу и не должен возвращаться к ним. Теперь я не имею права рисковать своим здоровьем и своей жизнью. Я должен вернуться к моим проповедям или оставить Англию. Между простых людей, вдали от городов, на прекрасном и плодородном западе обширного американского материка, я могу жить счастливо с моей женой и делать добро моим ближним. Материальные потребности наши будут обеспечены скромным доходом, который почти бесполезен мне здесь. В жизни, которую таким образом я рисую себе, я вижу любовь, спокойствие, обязанности и занятия, достойные христианина. Какая перспектива откроется мне, если я послушаю совета моих друзей и останусь здесь? Занятие, которое мне надоело, потому что я давно перестал уважать его, презрение света, которое я ощущаю через свою жену, раздражающее и унижающее ее, куда бы она ни повернулась. Если б я должен был думать только о самом себе, я мог бы перенести все, что самого худшего может придумать это презрение. Но я должен думать о Мерси – о Мерси, которую я люблю больше собственной жизни. Женщины, бедняжки, живут мнением других. Я уже имел один пример того, что моя жена может выстрадать от моих «друзей» – да простит меня Небо за то, что я злоупотребляю этим словом! Могу ли я добровольно подвергнуть ее новым неприятностям? И только для того, чтоб вернуться к карьере, которую я больше не ценю? Нет! Мы оба будем счастливы, мы оба будем свободны! Господь милосердный, природа добра, любовь истинна и в Новом Свете, как в Старом. Мы поедем в Новый Свет. Третья выписка Не знаю, хорошо или дурно я сделал. Я сказал вчера леди Джэнет о холодном приеме, встреченном мной по возвращении в Лондон, и о тягостном чувстве, которое он вызвал у моей жены. Тетка моя смотрит на это дело со своей точки зрения и не придает ему важности. – Ты никогда не понимал и не поймешь общества, Джулиан, – сказала ее сиятельство. – Эти бедные глупые люди просто не знают, что им делать. Они ждут, чтоб им сказала знатная особа, должны они или нет признать твой брак. Просто сказать, они ждут, чтобы я подала им пример. Будь уверен, что это случится. Я подам им пример. Я думал, что тетушка шутит. Сегодняшнее происшествие показало мне, что она говорила серьезно. Леди Джэнет разослала приглашения на большой бал в Мэбльторне и разгласила повсюду, что это празднество дается «в честь супружества мистера и мистрис Джулиан Грэй». Я сначала отказался присутствовать на этом бале. К моему изумлению, однако, Мерси приняла сторону тетушки. Она напомнила мне все, чем мы оба обязаны леди Джэнет, и уговорила меня изменить мое решение. Мы будем на балу – по настойчивой просьбе моей жены. Я объясняю это таким образом, что мою бедную возлюбленную Мерси еще преследует тайная мысль, что наша женитьба повредила мне в общем уважении. Она выстрадает все, рискнет всем, повредит всему, для того, чтобы освободиться от этой одной преследующей ее мысли. Леди Джэнет предсказывает торжество, а моя жена, с отчаяния, не из убеждения, верит предсказанию. Я же приготовил себя к последствиям. Это кончится тем, что мы уедем в Новый Свет и попытаемся вступить в новое, молодое общество, складывающееся между лесами и равнинами. |
