В последнюю пятницу января Кевин подхватил Эшли после работы, чтобы вместе отправиться домой. Уже в машине у него запиликал мобильник. Прервав на середине фразу, он мгновенно переключился на телефонный разговор:

— Да, родная… Что ты говоришь?.. Ничего себе… Ох, ты себе нашла поразительного муженька! Как его угораздило? Хорошо, я сейчас приеду.

Пряча трубку в карман, Кевин повернулся к Эшли:

— Извини, но планы меняются. Сестре через пару недель рожать, а ее чертов муж, сломал себе руку! И ведь как вовремя! Понимаешь, ей сегодня привезли мебель для детской. Все аккуратненько установили, а через несколько часов она вдруг решила, что ей такая расстановка не нравится. Свет, видите ли, не с той стороны падает на кроватку… Ну, ты же знаешь женщин! В общем, она просит приехать и кое-что передвинуть. Заедем?

— Ну, разумеется, только как-то неловко… Меня же никто не звал.

— Брось, Эшли! Все нормально. Заодно я вас и познакомлю. Керри, конечно, девица с норовом, но не кусается.

Не очень вдохновленная, такой характеристикой, Эшли затихла и заметно напряглась в предвкушении негаданного знакомства.

Глубоко беременная Керри, облаченная в свободное джинсовое платье, под которым угадывался невообразимых размеров живот, оказалась действительно необычайно похожей на брата: те же желтые ресницы, та же россыпь веснушек на курносом носу и даже почти те же широкие плечи. Правда, Кевин с ходу подкупал улыбкой и простодушным шармом, а Керри держалась сухо высокомерно: ее голубые глаза не лучились июльским светом, а по-зимнему леденили.

Она приняла нежданную гостью с вежливой и спокойной сдержанностью. По ее оценивающему взгляду нетрудно было догадаться, что ей регулярно приходилось знакомиться с многочисленными подружками развеселого братца, — ни одна не вызвала у нее буйного восторга, и ни одну она не восприняла всерьез.

— Ну? — с порога поинтересовался Кевин. — И как твой благоверный умудрился сломать свою хилую ручонку?

По лицу Керри скользнула тень виноватой улыбки.

— Не руку… Палец. Так глупо вышло. — Она говорила нараспев, растягивая гласные. — Я пошла ночью в туалет. Чем живот тяжелее, тем чаще я туда бегаю. Вернулась и села в темноте на кровать. А Эрик, как оказалось, во сне откинул руку в сторону. И я на нее села… И сломала ему, бедняжке, большой палец.

Кевин не без злорадства, захохотал. Эшли тоже улыбнулась, но скорее сочувствующе — ей эта история не показалась очень смешной. В данной ситуации горемычного супруга и впрямь оставалось только пожалеть.

— А уж если Эрик начинает болеть, — продолжила Керри с появившимися в голосе саркастическими нотками, — то делает это самозабвенно, с особым цинизмом… Прости, Кевин, если я спутала твои планы на вечер. Пойдем, я покажу, что и куда двигать. А вы, Эшли, садитесь. Выпьете кофе? Отлично, я вернусь через минуту.

Керри в самом деле вернулась очень быстро, по-утиному переваливаясь с ноги на ногу. Передав Эшли крошечную хрупкую чашку и послав гостье беглую улыбку, она со вздохом опустилась в кресло напротив и привычным движением погладила себя по животу. Запястья и голые щиколотки у нее были перевязаны пестрыми шнурками. Эшли кивком указала на них:

— Эти браслеты связаны с каким-то народным обычаем?

— Да, вы угадали. Испокон веков голландские женщины перевязывали себе разноцветными ниточками руки и ноги, чтобы облегчить беременность и роды. Мой муж наполовину голландец, он и посоветовал мне так поступить. Честно говоря, я верю в приметы… Кто знает, может, поэтому я так легко и вынашиваю малыша.