|
Ссадина была глубокой, и если я ее сейчас не очищу и не обеззаражу, то может развиться воспаление. Отцепив от пояса небольшую флягу, в которой я в последнее время таскал водку, чтобы сразу же прижигать малейшие царапины, потому что боялся получить гангрену, если вовремя не подстрахуюсь, я смочил ею платок и поднес к ссадине. – Прости меня, но сейчас тебе будет очень больно, – и я принялся очищать рану, стараясь действовать как можно более аккуратно. Тем не менее, девушка вцепилась в мои плечи и тихонько застонала, а когда я, подняв голову, заглянул ей в лицо, то увидел, что по щеке скатилась слеза. Поразившись, с каким терпением она переносила весьма неприятную процедуру, я снова ощутил то самое волнение, которое мне так не понравилось.
– Какой он, расскажите мне, – она говорила сквозь стиснутые зубы, но в ее голосе появилась твердость и даже требовательность, как у человека, привыкшего приказывать. – Кто? – я снова смочил платок, перевернув его другой стороной, и вернулся к прерванной экзекуции. – Император Петр. Просто, когда мы разговариваем, мне не так больно, – призналась она. Снова тихонько застонав. – О нем столько разных слухов ходит. И что он очень красив, высок, и женщины от него без ума. А еще он осмелился бросить вызов самому Святому престолу, выслав из страны многих католиков, – в ее голосе звучало искреннее восхищение, а я внезапно ощутил глухое раздражение. Мне стало неприятно, что эта пигалица так говорит обо… мне? Я что, ревную? К самому себе? Внезапно мне стало смешно, и я сдавленно хмыкнул. – Да, а еще он жрет картошку, чтобы женщинам особо нравиться, – грубо ответив, я закрыл крышку на фляге, и осторожно опустил юбку, скрывая от своего нескромного взгляда ножки, открытые до колен, еще по-детски голенастые, как у породистого жеребенка. – Я вас чем-то обидела? – она удивленно посмотрела на меня, а я едва не пнул сам себя. Что на меня нашло? – Нет, – я вымученно улыбнулся. – Просто сложилось впечатление, что он вам нравится, хоть вы его ни разу не встречали. Это немного странно. – Некоторые поступки императора вызывают искреннее восхищение. Но на то он и император, чтобы принимать ответственность за такую огромную страну, которой он правит. Но император Петр так молод, сколько ему лет? Шестнадцать? – Еще пока нет шестнадцати, но скоро исполнится, – я протянул руку. – Нам стоит вернуться во дворец. В этом парке ночью небезопасно… – и в этот момент меня заглушил свист, потом раздался грохот и в небе распустился первый огненный цветок. – Фейерверк, смотрите, Петр, как красиво, – и она, забыв о своей ране вскочив, захлопала в ладоши. Я же смотрел в ее сияющие глаза и с тоской думал, что, кажется, влюбился. Кто она? Наверняка из небогатых дворян. Во всяком случае простое платье без намека на драгоценности, простая прическа и переживание насчет порванных чулок, ясно указывают на это. Да и монастырь кармелиток. Я слышал, что эти монастыри отличаются очень суровым воспитанием. Вряд ли знать отдала бы туда свою дочь. – О, а я только сейчас заметила, что вас зовут Петр, как и вашего императора, – опять император Петр, я снова ощутил раздражение. Заставив себя не сходить с ума, я улыбнулся, глядя на фантастическую картину в небесах. – Это распространенное имя, графа Шереметьева тоже Петр зовут, – говоря это я смотрел на очередную взорвавшуюся в небе ракету. А затем, повернувшись, я столкнулся с внимательным взглядом карих глаз. – Так что вас так испугало, что вы упали? – Когда я возвращалась от озера, то мне показалось, что за мной кто-то идет, а потом я увидела темный силуэт и побежала, – она сама протянула взяла меня за руку. |
