Да, фигуры…

Теперь она различала их более чем отчетливо.

Чудовищные. Таинственные. Искаженные. Головы словно топоры, руки словно мечи. Огромные холодные глаза сверкали как зеркала из темного стекла, отражавшие сразу тысячи злобных непоколебимых образов. Блестящие клювы щелкали и тыкались в ее сторону сквозь пустое место звезды. Нилли Аруилана слышала резкий свистящий звук их смеха. Даже сама звезда, простое сплетение из трав, теперь покрылась жесткой черной щетиной. Ее центр превратился в темный волосатый рот, который переливался и раскрывался словно влажная скользкая дыра, издававшая мягкие, вкрадчивые сосательные звуки.

Что-то схватило ее, пытаясь затащить в сердце маленькой плетеной звезды.

Желание уступить было огромным. Да, вернуться в Гнездо, позволить восстановиться связи, посидеть у ног Гнезда-мыслителя, впитывая его мудрость. Предстать перед Королевой, чтобы испытать ее прикосновение. Разве не этого она хотела? Разве не к этому всегда стремилась? И Кандалимона. Самое сильное искушение. Они вернут ей Кандалимон. «Иди к нам, и Кандалимон снова будет с тобой». Так ли это? Как заманчиво это звучало, как легко было сдаться. Как здорово вернуться в Гнездо… как успокаивающе… как безопасно.

Нет, нет, как это могло быть?

Нилли Аруилана сопротивлялась всеми силами души.

Ее все еще затаскивало. Но постепенно, по мере ее продолжающегося сопротивления, силы начали ослабевали. Содрогнувшись, она отбросила звезду и пронаблюдала, как та закатилась в угол, к стене. Но даже оттуда она манила ее. «Иди к нам. Иди. Иди!».

Кошмарные образы не покидали ее. Клювы и когти, щетинистые рты, несметное число холодных мерцающих глаз. Они не покидали ее сознания, как она не пыталась отогнать их. Она считала, что уже выиграла это сражение несколько недель назад. Но нет, нет, объятия Королевы еще полностью не сняты.

Она старалась восстановить дыхание. Сердце билось как бешеное. Кожу покалывало.

Голова кружилась от догадок. Казалось, что стены ее маленькой комнаты сомкнулись. По полу струились потоки крови. Вокруг нее в безумном танце кружили конечности. От лежавшей возле стены звезды начал исходить зловещий зеленый свет. Из ее центра протянулись тонкие щетинистые руки, пытаясь ее нащупать. Ее звали резкие тихие голоса, отдаленные, но соблазнявшие.

— Нет, — произнесла она. — Я больше не ваша.

Она попятилась, не сводя со звезды пристального взгляда. Медленно приблизилась к двери, открыла ее и поспешно выскочила в коридор. Захлопнув дверь, она прижалась к ней, хватая ртом воздух в ожидании, пока пройдет головокружение и успокоится сердце.

Свободна. Свободна.

Но что дальше?

Она могла обратиться лишь к одному человеку в этом городе.

«Я пойду к отцу», — решила она.

* * *

— Они хотят, если смогут, уничтожить Королеву, — сказал Хазефен Муери. — Могу поклясться.

Он находился в церкви Кандалимона, расположенной внутри аллеи как раз неподалеку от улицы Фишмонгер. Это был один из обычных дней для собрания. Теперь с ним оставались лишь Тикхарейн Туэрб и Чиа Креун: мальчик-жрец и девочка-жрица.

К своему удивлению, Хазефен Муери стал регулярным причастником новой религии. То, что начиналось как шпионство, перешло… была ли это вера? Или все еще шпионство? Он сам не знал. Церковь, это грязное место, пропахшее вяленой рыбой, где четыре раза в неделю собирались потные представители низшего класса, чтобы покричать о своей любви к Королеве, стало для него особым убежищем от бури, охватившей Доинно. Чевкиджу Эйму он сказал, что все еще продолжает исследование. В душе он сам не сознавал, чем занимается.

— Но разве они способны на такое? — спросил мальчик.